Высшая каста

– А вот и он! – Владимира заключил в объятия словно выросший из палубы Блудов.

– Опоздавшему поросенку и сосок у жопы! Ты пешком, что ли, ехал? – тут же приобнял Мозгалевского за плечо Красноперов. – Устали тебя ждать, – укоризненно, но довольно изрек генерал, тут же переключившись на вошедшего господина в имперском галстуке. – Хочу тебя познакомить с хозяином нашего торжества – самим Вениамином Валерьевичем Козявиным!

– Мы почти познакомились, – снисходительно отметил господин, наслаждаясь растерянностью и смущением, забродившими по лицу Мозгалевского. – Вениамин.

– Владимир, – убого улыбнулся Мозгалевский, только теперь заметив в углу на резном ломберном столике в серебряной рамке с кущами и былинными птицами фотографию Вениамина Валерьевича с Путиным.

Широкой публике господин Козявин был известен как «православный миллиардер», генеральный спонсор Афона, учредитель благотворительного фонда Святого мученика Бенедикта и хозяин крупнейшего в стране телекоммуникационного холдинга.

Поборов досаду от своей неосмотрительности, Мозгалевский стал прокручивать в мозгу, как реабилитироваться в глазах столь уважаемого человека, но поскольку путного в голову ничего не приходило, он хлопнул водки. Официантов в зале не наблюдалось, поэтому гости наливали и накладывали самостоятельно. Соседом Мозгалевского по закускам пристроился худощавый замызганный мужичок, закидывавшийся всем подряд – от икры до мармелада. Сласти он запивал соком, с щемящей тоской спотыкаясь взглядом об алкобатарею.

«Глотает, аж бугры по спине скачут», – развлекал себя Мозгалевский, пытаясь отвлечься от казуса с Вениамином Валерьевичем.

Лицо всеядного гостя казалось знакомым. Похож на охранника из супермаркета, что рядом с домом четы Мозгалевских. Но, обнаружив в глазах соседа всполохи высокомерного безумия, Владимир признал свою гипотезу несостоятельной.

«Тогда кто же это? – Мозгалевский искоса разглядывал мужичка, вяло отвлекающегося от поглощения провизии на мир. – Похож на участкового милиционера андроповского призыва, которого в 85-м заморозили, а вчера он оттаял. Вишь, как изголодался по дефициту. Может, мне Васю заморозить, будет кому лет через сорок меня на коляске возить. Костюм ему только сошью, как у Вениамина Валерьевича. Это ж надо так облажаться!»

Как только мужичок чувствовал на себе чей-то недоуменный или любопытный взгляд, он расправлял плечи, картинно закидывал голову, начинал есть медленнее, будто смакуя. Но стоило ему вновь осознать себя в одиночестве, он с пущей одержимостью засовывал в себя продукты.

– Владимир, – Мозгалевский протянул руку, решив, что надо хотя бы познакомиться, дабы и дальше созерцать кишкоблудные подвиги соседа.

– Леонид. – Мужичок обтер засаленные семгой пальчики о брюки, сунул потную ладошку Владимиру.

Новый знакомый Мозгалевского был невысокого росточка, чем явно тяготился, поскольку, казалось, из последних сил старался вытянуть в небо сантиметры своего хрупкого позвоночника. Несмотря на худосочность, Леонид обладал короткими пухлыми пальцами, больше свойственным юным особам в пубертатный период. Лицо узкое, но заплывшее, словно от водянки. Два маленьких грустных глаза притуманены то ли пионерской доблестью, то ли маниакальной жестокостью. Узкий рот с бескровными нитевидными губами, в отличие от глаз, жил своей полной подвигов жизнью. Когда Леонид говорил, то слегка прикрывал рот, набирал воздуха и совершал челюстью поступательные круговые движения, выплевывая жидкие фразы. Когда он волновался, раздувал ноздрями остроконечные усы, служившие известным только ему знаком отличия.

Налив вторую рюмку, не понимая смысла творившегося кругом, Мозгалевский вернулся к Красноперову и Козявину, к которым присоединился коренастый чеченец.

– Мне Аллах дал все, что нужно для счастья. Уважение, бабла и девственницу, – горец споткнулся о внимательный взгляд Мозгалевского, протиснувшегося в их кружок.

– Тюлюм исраф харам[7], – Красноперов похлопал горца по плечу. – С баблом в рай не пускают. Знакомьтесь, – Красноперов поспешил представить товарища. – Владимир, мой близкий. Это Али. Помогает строить нам «Русский мир» на Донбассе. Красиво воюют его ребята.

– А я говорю, что народы – это как водка: нет плохих и хороших, есть хорошие и очень хорошие. Ведь так, Вить? – в разговор бесцеремонно влезла Вика, повисшая на руке Красноперова. – Меня зовут Виктория. Здравствуй, Вовочка, – девушка обдала винным паром Мозгалевского.

– Привет, – Владимир вымученно улыбнулся, словно уличенный в чем-то дурном.

– Наслышан, Виктория, весьма. – Козявин лобызнул руку девушки, не посчитав нужным представиться в ответ. – Короче, Алик, отжевывай у хохлов тему. Забирай разрезы, а дальше мы все это спокойно оформляем. – Козявин явно хотел закончить разговор.

– Брат, ты меня не понимаешь, – всплеснул руками горец. – Эти хохлы под Сурковым. Я-то отжую у них все, что скажешь, хочешь – маму родную у них отжую. Но потом Сурков позвонит Рамзану, а с меня спросят, как с понимающего.