Высшая мера

больше не говорил “мы” и “они”. Я говорил: “мы решили”, “мы сделали”, “мы строим”. За эти годы я потерял

много близких и старых друзей. Но я нашел новых людей, простых людей в прозодеждах и я научился понимать

их, ценить и различать… Конечно, — подумав, сказал Мерц, — конечно, не все еще обстоит благополучно.

Сотни и тысячи мещан, негодяев и дураков облепили, втерлись, примазались к большому делу, забронировались

бумажками и значками и мешают строить и жить. Но ведь они от прошлого, от трехсот лет мрака и нищеты. И

потому я ценю и уважаю мужество, упорство и несокрушимую веру людей, которые жгут, расчищают взрывают

тысячелетнюю свалку, вековые залежи тупости, лжи, лицемерия и невежества!

Печерский ушел не дослушав. Еще некоторое время Мерц неподвижно сидел в кресле. Мысли

приходили, уходили, менялись с невероятной быстротой и, наконец, осталась одна мысль, самая простая и

страшная. “Если я, Николай Мерц, не отдам его в руки суда, значит я не могу итти до конца по тому пути,

который выбрал десять лет назад, значит я ненужный и ничтожный человек. Как поступают в этом случае

настоящие люди. Как?”

— Ксана, — позвал Мерц, — но никто не ответил. Комната Ксаны и квартира была пуста. Он был один.

Мерц встал и слабыми, неверными шагами подошел к столу и открыл верхний ящик. Под пачкой писем, в

замшевом сером мешочке, лежал маленький никелированный браунинг. Мерц купил его в Париже по совету

Митина. Мерц взял его в правую руку и погасил свет. Зеленый отсвет фонаря падал с улицы на потолок. Было

даже приятно чувствовать холодный металл в руке и у виска. “Не то, нет не то…” подумал Мерц. Револьвер

выпал из руки и со стуком ударился о стол.

Этот глухой стук совпал со щелканьем замка и шумом открываемой двери. Мерц не услышал ни этого

шума, ни шагов в коридоре. Он взял телефонную трубку и сколько мог громко сказал: “Два семьдесят два.

Митин? Да… Идите сейчас же сюда”. Как раз в эту минуту Ксана повернула выключатель, увидела Мерца и

вскрикнула. Она взглянула на стол и увидела револьвер.

— Николай! — с ужасом и стыдом вскрикнула она. — Как можно!.. Как можно! Какое безумие!..

Кто-то позвонил и Мерц медленными, но уверенными шагами пошел открывать.

— Ты знаешь, ты все знаешь? — спросила вслед Ксана. Она вынула из сумочки письмо и разорвала его в

клочки.

Вошел Митин и с умышленной резкостью спросил:

— Ну что тут у вас?

Мерц расстегнул ворот сорочки, поискал папиросу и закурил.

— Вот какое дело, товарищ Митин, — постепенно повышая голос и постепенно успокаиваясь сказал

Мерц, — вот какое дело. Некий Печерский, которого вы немного знаете, явился сегодня ко мне и предложил…

— Мне надо уйти? — спросила Ксана.

— Как хочешь.

— Я остаюсь, — сказала она и нашла руку Мерца.

— Предложил мне, — совсем спокойно и отчетливо продолжал Мерц, — принять участие в заговоре… —

но прежде чем закончить фразу, он аккуратно собрал клочки разорванного Ксаной письма, — аккуратный,

внимательный и всегда спокойный, прежний Мерц, —…участие в заговоре на жизнь членов правительства…

ЭПИЛОГ

Если бы человек со стороны посмотрел на Михаила Николаевича Печерского и Ивана Ивановича

Коробова в четвертом часу утра в камере старшего следователя суда, то человек со стороны никак не мог бы

понять, кто из двух — следователь Коробов и кто бывший поручик Печерский. Бывший поручик сидел на

диване. Перед поручиком стоял стул и на стуле пепельница. Коробов ходил по кабинету и задавал вопросы,

поглядывая в дело в плотной серой обложке. Так как сохранилась полная стенограмма допроса, то не будем

утруждать себя вольным пересказом, а сразу перейдем к документу.

С л е д о в а т е л ь . Вы устали? Мне бы хотелось сегодня закончить.

П е ч е р с к и й . Как вам угодно. Вас интересует Мамонов? Так сказать характеристика. По своему он

честен, не в меру честолюбив, красно говорит, образован.

С л е д о в а т е л ь . Он из группы Николая Николаевича?

П е ч е р с к и й . Кажется, да. Но он не совсем монархист. Он что-то вроде кадета. Дума и ответственное

министерство, конечно, в пределах…

С л е д о в а т е л ь . В пределах чего?

П е ч е р с к и й . Право, я в этом плохо разбираюсь.

С л е д о в а т е л ь . Согласитесь, — это странно. Вы берете на себя опасное и важное поручение и

абсолютно не интересуетесь конечной целью. Что будет в том случае, если вы, то есть ваша группа, представим

себе на минуту, придете к власти?

П е ч е р с к и й . Я — солдат. Управлять — дело чиновников.

С л е д о в а т е л ь . Вы полагаете, что управление- цело чиновников? Я вас правильно понял.

П е ч е р с к и й . Ну, чиновников и этих… депутатов… членов думы. Я об этом не думал.

С л е д о в а т е л ь . Ну хорошо. А Гукасов? Тер-Гукасов?

П е ч е р с к и й . Чорт его знает. Я видел один раз. По моему — болтун. Но у него большие деньги и

связи.

С л е д о в а т е л ь . Он тоже из группы Николая Николаевича?

П е ч е р с к и й . Не думаю. То есть не знаю. Он просто богатый человек.

С л е д о в а т е л ь . Просто богатый человек. Он субсидировал Мамонова?

П е ч е р с к и й . Ну, да.