Высшая мера

– Андрюш…– Валентина попыталась обнять его, но он вырвался, оттолкнув её к стене.

– Сволочь! Ты сволочь!– орал он, неожиданно для самого себя пнув ногой стол. Тот опрокинулся на бок, зазвенела посуда. Валя закричала. Обхватила голову руками, зарыдала от боли и обиды. Да…Она казалась сама себя сильной, старалась быть сильной, но в первую очередь она была просто женщиной.

– Я…

– Ничего не говори! Слышишь! Ничего!– Коноваленко схватил её за руки и грубо встряхнул, словно тряпичную куклу.– Хватит вранья! Наслушался!

Валя сползла на пол, громко рыдая, свернувшись клубком у ног мужа.

– Не говори мне сейчас ничего! Мы…Мы забудем все это! Забудем! Все! Баста! Хватит! Я посажу твоего ублюдка! Этого молокососа, который посмел прикоснуться к тебе! Он исчезнет из нашей жизни! Ты забудешь его, и у нас будет все хорошо! Идеальная семья! Слышишь…– он наклонился к плачущей Валентине.– Не будет ничего! Мы его сотрем! Сотрем, как неудачный отрывок из романа, и начнем все заново! Слышишь!

– Я его люблю…– тихо проговорила Валя, заслоняя лицо, опасаясь, что муж все же ударит ее, но тот лишь только зло процедил сквозь зубы:

– А меня уже нет? – сквозь слезы, непрерывным потоком текущие по лицу, она покачала головой.

– Как полюбила, так и разлюбишь!– кивнул Андрей, вставая с колен, на которые опустился, чтобы видеть глаза супруги.– У меня сейчас карьера. Разводиться мне никак нельзя! Какой начальник без жены? Смех один…– глаза его отдавали безумием, захлестнувшим Коноваленко откуда-то изнутри.– нет…разводиться нам нельзя! Да и не дам я тебе никакого развода. Клименко посадим. Пусть посидит, подумает, как у старших товарищей жен отбивать! Прав был Секретарь, таких наказывать надо!

– Андрюш…не…не надо…

– Надо, Валя! Надо! Посадим и будет сидеть! Был бы человек, а дело найдется! А ты, ты будешь со мной! Никуда не денешься…– он суетливо забегал по комнате, наводя порядок.

– Я люблю его…

– И люби себе на здоровье! Если любишь, то будешь со мной рядом, а не с ним! Иначе…

– Иначе что?– тихим несчастным голосом уточнила Валя.

– Иначе расстрел…Я ему такое дело сошью, что либо десятка и ты со мной, либо....– он прислонил палец к виску жены и сделал вид, что стреляет.– Расстрел, мать её…Вот так вот…

– Я…

– Тихо! Тише…– он погладил её по кучерявым волосам, спускающимся к шее, когда-то она любила, если он так делал, мурлыкала, как кошка, а теперь разрыдалась. – Мы нужны друг друга! Нужны, Валечка…Я тебе, чтобы спасти твоего хахаля, а ты мне, чтобы спасти карьеру…– он поправил форму,приглаживая волосы возле зеркала, которое осталось чудом целым после такого скандала. – Я на службу, а ты ужин приготовь, к нам гости придут… Сегодня…– каждое слово давалось ему с огромным трудом. Он будто выдавливал его из себя, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.

– Ну вот и хорошо,– на прощание он чмокнул её в щечку, оставляя след холодных губ на мокрой щеке. Она отшатнулась, потирая место поцелуя, словно ее туда укусила змея, провожая его долгим пронзительным взглядом.

ГЛАВА 18

Яркий свет с трудом пробивался сквозь неплотно закрытые ресницы. Я видел белую комнату, аккуратную мебель, столик со стульями и какой-то ящик. На нем что-то было неясно нарисовано чем-то ярким, но сосредоточиться и рассмотреть его, как следует, не получалось. По комнате, в которой я лежал бродила неясная женская тень в белом медицинском халате, из чего я сделал вывод, что нахожусь в лазарете управления. Фигура медсестры была настолько похожа на Валечкину, что я помимо воли прошептал:

– Валя…

Женщина обернулась, бросилась ко мне. Сильный яркий свет бил по глазам, и я закрыл их окончательно, анализируя свои ощущения. Тело ныло и болело, отзываясь страданьем на те непотребства, что я сотворил с ним в последнее время. Грудь жгло, но уже другой, тупой ноющей болью, почти беспрерывной и уже какой-то привычной. Во рту было сухо, как в пустыне. Губы слиплись, покрывшись прозрачной пленкой.

– Пи…ить…– выдавил я из себя, так и не открыв глаза.

– Сейчас…Сейчас!– раздался над головой женский голос. Она пошевелила мои конечности, потрогала лоб. Рука была нежная, гладкая и жутко холодная.

– Сильный жар…Надо звать врача! Я сейчас!