Высшая мера

Стукнула дверь. Я не видел, как она вышла. Глаза открыать было больно. В них, словно насыпали песка. Они остро реагировали на яркий свет, почти так же, как и уши на громкие звуки. Сколько я провалялся без сознания? День, два? А может неделю? А может и час? Осторожно, постепенно раскрывая глаза, я взглянул на себя. Грудь туго обтянута бинтами, словно пулеметными лентами. Ноги укрыты тонкой несвежей простыней, спадающей на грязный деревянный пол, истоптанный чьими-то грязными ботинками. Так с осмотра собственного тела, я вернулся к обзору комнаты, в которой находился. Ящик с непонятной мне аббревиатурой оказался медицинским сейфом, рисунок на нем красным крестом. Панцирная кровать, на которой я лежал, стояла в самом углу узкой, как пенал палаты. Ничего лишнего в нем не было. Шторы на окнах тоже отсутствовали. По ту сторону виднелись выкрашенные белым цветом крепкие, даже на вид, решетки. Никогда бы не подумал, что в нашем ведомственном лазарете такая скудная обстановка.. Попытался приподняться, но боль в груди не дала даже шевельнуться. Я застонал и прекратил всякие поползновения встать.

– Вот!– дверь распахнулась настежь, на пороге показалась та самая медсестра, увидевшая первой мое пробуждение, а за ней строгий доктор с клиновидной бородкой «под Калинина» в очках.– Я значит убираюсь тута…А он, как завопит! Вера! Вера! Пить…Честное слово, Иосиф Львович, будто мертвеца увидела!– медсестра торопливо перекрестилась, смутилась от этого движения, покраснела и выбежала в коридор. Нынче креститься было не модно! Религия – опиум для народа! Я выдавил из себя саркастическую усмешку.

– Улыбаетесь, гражданин! Уже хорошо!– улыбнулся доктор, заходя в палату и плотно прикрывая за собой дверь. По ушам резанула непривычное гражданин. Какой я ему гражданин?! Я товарищ, в крайнем случае друг, но гражданин?!

Врач присел рядышком, придвинув к кровати табурет. Померял пульс, осмотрел склеры, заставил показать язык, будто в детстве. Мешать распросами я ему не стал, пусть человек занимается своим делом, и лишь, когда он удовлетворенно кивнул чему-то своему и отошел помыть руки к настенному рукомойнику, я позволил себе поинтересоваться:

– Жить буду, доктор?

– Скорее всего, молодой человек…Скорее всего,– покачал головой врач,– тело молодое, организм здоровый, выдержал нагрузку. Теперь остается ждать, что вы пойдете на поправку.

– А сколько…

– Неделю, максимум полторы и будете ходить. Хотя в вашем случае я бы не торопился.

– Я не о том…Сколько я провалялся в этом лазарете без сознания,– улыбнулся я,– ничего не помню…

– Не мудрено! Такие ранения…Товарищ следователь вообще давал лишь десять процентов на то, что вы очнетесь!– улыбнулся доктор. Его халат распахнулся, и я с удивлением заметил под ним черную арестантскую робу.

– Следователь? Я вообще где нахожусь?!– воскликнул я, чувствуя, что случилось что-то нехорошее, пока я был без сознания. От переизбытка чувств я попытался сесть в постели, но боль заставила меня рухнуть обратно. В глазах потемнело и заплясали озорные разноцветные огоньки.

– Как? Вы ничего не помните?– удивился доктор.– вы находитесь в следственном изоляторе холодногорской тюрьмы, а именно в ее лазарете для особо опасных преступников. А следователь…Следователь товарищ Волков, он видеть ваше дело…Кстати, а вот и он…

Дверь моей палаты распахнулась и на пороге показался крупный мужчина с волчьим внимательным взглядом, бывающим только лишь у гэбистов, зачесанным набок прилизанным чубом и идеально ровным пробором. Он был высок этот капитан, хорошо сложен и, наверное, очень часто нравился женщинам.

– А мне доложили, что наш больной очнулся…– с улыбкой, от которой по моей спине побежали сотни ледяных мурашек, проговорил капитан.– Иду мимо, дай думаю, загляну, проведаю, как там наш летчик-налетчик поживает…

– Что за бред вы несете, товарищ капитан?– нахмурился я.– Какой-такой налетчик?

– Я тебе не товарищ, тварь продажная…– зло процедил Волков, нахмурившись.

– Разрешите идти, гражданин начальник?– заторопился прочь врач, поправляя распахнутый халат.– У меня еще три камеры больных обойти надо!

– Идите, доктор,– небрежно кивнул следак, присаживаясь рядом со мной на краешек кровати. Панцирная сетка жалобно всхлипнула под немалым весом такого бугая,– мы немного поболтаем с подследственным…

– Только прошу вас недолго! Пациент все еще слаб и ему требуется отдых,– пряча глаза и стараясь не смотреть в мою сторону, пробормотал на бегу врач.

– На Колыме отдохнет, сука! Если повезет конечно…– бросил в след доктору Волков, поворачиваясь ко мне. – Хочешь, чтобы повезло?– теперь он обращался ко мне. Злой, внимательный....Таких я навидался много за время работы в органах. Карьерист. Готовый сломать любую жизнь, ради пусть и незначительного, но поощрения.

– Послушай, капитан…– слова давались с трудом. От волнения все плыло перед глазами, но я должен был закончить, до конца разобраться во всем. Иначе, так в следующий раз проснешься, а ты уже лес валишь в одном из ГУЛАГов.– Это какая-то ошибка…Я лейтенант госбезопасности. Такой же, как и ты, из системы.