Высшая мера

Как обращаться к командиру, они с Петром, между прочим, знают. Но если ты не в строю, можно и по-обычному говорить, не обязательно «товарищ комроты»…

За день «Витязь революции» трижды занимал огневые позиции, вел орудийный и пулеметный огонь.

Сначала они остановились в естественном укрытии: справа лес подступал к полотну почти вплотную, слева — цепь холмиков. За ними угадывалась деревня — дымы, несколько крыш.

Разведчики ушли в сторону деревни и вскоре вернулись, причем не одни, а с группой всадников. Командир бронепоезда внимательно выслушал тех и других, сделал пометки на карте. Присутствующий при разговоре артиллерийский начальник Николай Плоткин что-то начал писать в блокноте, наверное, делал расчеты для стрельбы.

И вскоре загремели залпы.

Болели уши. Славка и Петро затыкали их пальцами и широко раскрывали рты. Так поступают многие, даже бывалые пушкари.

В общем же было не очень интересно. Этот первый артналет велся по закрытым целям. Ребята залезли на крышу теплушки, но, как ни старались, увидеть разрывы им так и не удалось. Правда, дым был заметен, но не над самой землей — выше.

Когда они слезли с крыши вагона, прискакал еще один всадник и стал благодарить артиллеристов за меткий огонь. Легкое разочарование, уже подступающее к ребячьим сердцам, улетучилось в один миг. Размахивая руками, не скупясь на фантазию, они бросали скороговоркой:

— Пожалуй, сотню бандитов уложили, ага?

— Конечно! Наверное, и самому Палию всыпали…

Не дожидаясь, когда его засекут бандитские разведчики, бронепоезд неторопливо отошел от леса, набрал скорость.

На передней платформе с биноклем в руках стоял Чернобрив.

Он не скрывал своего беспокойства, вполголоса поругивался:

— Не дело это, елки-палки. Впереди должна дрезина идти для безопасности. Того гляди, в ловушку попадем.

И все же Чернобриву и двум дежурным пулеметчикам удалось вовремя обнаружить лопнувший рельс.

Бронепоезд заскрежетал, остановился. По команде разведчики и ремонтники бросились вперед. Рельс вскоре заменили, и Славка, выполняя приказание, побежал к Денисову.

— Товарищ комиссар! — он вскинул руку к козырьку фуражки. — Ремонт закончен, можно двигаться дальше.

— Отчего лопнул рельс, не выяснили? Бандитская работа?

Разговора о том, что это диверсия, среди ремонтников не было, и Славка хотел уже ответить отрицательно, но он понимал — в таких вещах нужна точность. Паренек чистосердечно ответил:

— Не знаю…

— Ладно, — Иван Михайлович сощурил добрые глаза, — иди, хлопче, на платформу.

А на платформе командир «Витязя» Сухоруков успокаивал Чернобрива:

— Хватит ворчать, через пару дней будет тебе дрезина.

— «Тебе»? Мне одному надо, да?

— Не придирайся к словам, сказал будет, значит, будет, сама ЧК вопросом занимается…

Вскоре стальная крепость снова замерла на месте, с бронеплощадок полетели слова команды. Ребята в это время находились возле походной кухни, помогали повару.

Петро чистил картошку, и довольно ловко: на столе росла гора тонкой кожуры. А Славка длинным, как рука по локоть, ножом резал капусту. Что ж, все поочередно дежурят на кухне, таков порядок.

Когда ударили орудия, мальчишки лишь на секунду подняли головы, прислушались — и опять за работу. Но вот в раскатистый пушечный гром вплелась дробь пулеметов. Такое уже не стерпеть.

Славка и Петро побросали свое дело, и, как были — в фартуках, — в тамбур. «Куда-а?» — закричал повар, да разве остановишь?..

Ребята не ошиблись: на этот раз бронепоезд вел огонь прямой наводкой. В конце голого желтого поля, которое начиналось прямо от железнодорожной насыпи, по-муравьиному копошились нестройные колонны всадников, повозки. Черным-черно. А в их гуще уже поднимались темно-красные снопы разрывов.

По всей вероятности, орудий у бандитов здесь не было, по крайней мере, ни один снаряд не полетел в сторону бронепоезда. Лишь пулеметные очереди резали воздух, но пули ничего не могли сделать даже тонкой броне «Витязя».

Славка и Петро не отходили от пулеметчиков, подносили патроны. И все время высовывались, не желая кланяться пулям.

Наконец Чернобрив заметил это и напустился на них:

— А ну, жми отсюда! Чтоб мои глаза вас не видели!..

Пришлось уходить.

А тут еще выговор от повара:

— Кто разрешил отлучиться? Вот доложу комиссару, он вас живо по домам отправит. Вояки! Из-за вас теперь с обедом опоздаем.

Славка хотел что-то сказать в оправдание, но, увидев, что Петро снова начал чистить картошку, молча принялся за дело — и все у них завертелось, закипело.

Даже повар, глядя на их усердие, перестал ворчать.

Славка ведрами таскал помои. До блеска отмывал котел. Ничего, успокаивал он себя, не скажет повар о нас худого слова. Сколько были в отлучке? Минут десять, ну, пятнадцать. И Чернобрив — это он кричал на нас просто так, без злости. Ведь и сам он стоял под пулями.