Высшая мера

- Разберемся, - женщина произнесла это слово как бы врастяжку - и не соглашаясь, и не отвергая, просто откладывая окончательное решение на будущее.

- Мне сейчас нужно уйти, - сказал Апыхтин, заметив, что солнце сместилось и уже не было столь обжигающе ярким, что скоро наступит вечер, а ему нужно успеть кое-что сделать. - Заканчиваешь работу, выходишь из универмага, пересекаешь дорогу и оказываешься в сквере, где мы с тобой лакомились мороженым. Выбираешь столик ближе к центру и ждешь меня. Вопросы есть? Сомнения, колебания?

- Нет, - улыбнулась Серкова. - Ничего этого у меня нет.

- Я могу задержаться, но в любом случае ты дождешься… Договорились?

- Как я понимаю… Ты можешь хорошо так задержаться, да?

- По-разному может получиться. Дождешься?

- Куда деваться.

Апыхтин наклонился к Серковой, хотел было невинно поцеловать ее в щечку, но она неожиданно повернула голову, и он, сам того не желая, наткнулся губами на губы. Что-то в нем содрогнулось, что-то ужаснулось, он не выдержал и, коснувшись на прощание ее руки, поспешил сбежать вниз по ступенькам.

«Ну, ты даешь, мужик», - сказал он про себя, но сожаления, раскаяния не было.

- Все правильно, все правильно, - бормотал он, пробираясь к выходу.

Его знакомая телефонная будка с неизменно работающим телефоном была так раскалена на солнце, что Апыхтин даже на расстоянии увидел дрожащий над ней воздух, горячие струи, поднимающиеся в серое знойное небо. С содроганием он вошел в будку и, бросив жетон в щель, набрал номер начальника охраны Пакина.

Трубку подняли тут же, видимо, звонка ждали.

- Алло! - Это был голос Пакина.

- Слушаю тебя, Федя!

- Владимир Николаевич, докладываю! Есть чем записать?

- Минутку… - Апыхтин только сейчас сообразил, что сведения, которые он заказал Пакину, нужно все-таки записать. Он вынул из кармана ручку, клочок какой-то скомканной квитанции. - Готов.

- Хозяина машины зовут Юрий Степанович, да, Вахромеев Юрий Степанович. Записали?

- Давай дальше.

- Живет по адресу… Озерная, семнадцать.

- А квартира?

- Частный дом. Знаете, где это?

- Понятия не имею.

- Конечная остановка седьмого трамвая. Он там разворачивается и идет в обратную сторону, к центру.

- Семья?

- Разведен.

- Чем занимается?

- Бизнесмен. У него два или три киоска в районе вокзала.

- Давно в городе?

- Около года. Дом купил, но еще не расплатился.

- И не расплатится, - неосторожно обронил Апыхтин.

- Да, репутация у него еще та, - согласился Пакин. - Чреватый мужик. Но с деньгами порядок. Есть деньги у мужика.

- Знаю. Друзья?

- Такая же шелупонь, как и он сам. Соседи его побаиваются, хотя причин вроде бы нет.

- Ты говорил с соседями?

- А что, не надо было?

- Мы же договорились - только сам, только один… Ну да ладно, это уже не имеет значения.

- Оплошал, да?

- Немного есть, но это несмертельно.

- Хотелось как лучше…

- Ладно, Федя, проехали. Ты что-то хотел сказать о моих замах? Говори.

- Разлад у них.

- В чем именно?

- Какая-то нервозность, взвинченность… Недовольны они друг другом.

- По делу недовольны или характерами не сошлись?

- И то, и другое. Такое ощущение, что их дергает ваше отсутствие. Даже не само отсутствие… Им непонятна ваша задержка.

- Срываются, слова непочтительные произносят?

- Бывает и это.

- Кто же из них самый нервный?

- Цыкин. Секретарше мозги проел, меня достает - где да где Апыхтин… Вы не поверите - лицом почернел. Мы его почти и не видим… Или весь день из кабинета не выходит, или вообще в банке не появляется.

- Может, влюбился?

- Цыкин?! - поперхнулся Пакин. - Кто угодно, только не он.

- По-разному люди влюбляются, - рассудительно заметил Апыхтин. - Басаргин?

- Работает. Совещания проводит, клиентуру принимает, разгоны по отделам дает… Я, конечно, извиняюсь, не мое это дело, опять же и нашептывать не хочу. - Пакин замолчал, ожидая предложения продолжить, но Апыхтин молчал. - Очень уж ему понравилось в вашем кабинете… Не знаю, согласится ли в свой вернуться.

- Разберемся, - усмехнулся Апыхтин. - Что Осецкий?

- Веселится.

- Не понял?

- Говорю же - веселится. Вроде все идет как ему хочется, и нет причин для печали. Носится по этажам, хохочет, всех женщин перецеловал… Тех, конечно, которые того стоят. Аллочку, вашу секретаршу, совсем с ума свел, каждый день с прической появляется, в новых бусах, кольцах, платьях!

- Ну, - успокаивающе произнес Апыхтин, - он ей всегда нравился, и она, похоже, тревожила его сердце… Пусть.

- Так-то оно так, - с сомнением проговорил Пакин. - Да вот что-то и не так.

- Давай уж, выкладывай.

- Я, Владимир Николаевич, охранник, старый милицейский служака, а потому взгляд на мир у меня своеобразный. И в уголовном розыске работал, и агентурная работа на мне была, и наблюдением занимался гласным и негласным…

- Давай, Федя, давай! - поторопил Апыхтин.

- Многовато он в приемной толчется, вот что я скажу. Всю жизнь банка контролирует.

- Но он и должен это делать.