Высшая милость

Мелани позвонила Мэгги сразу, как только приехала в Мексику. Ей все здесь нравилось. Место красивое, дети чудесные, отец Каллаген – сплошное очарование. Она сказала, что никогда еще не была так счастлива, и благодарила Мэгги за то, что она дала ей номер его телефона.

Сара тоже позвонила Мэгги. Она получила вакантное место в госпитале, чему и была очень рада, и с головой окунулась в работу. Ей еще многое предстояло, к новой жизни она еще не привыкла, но явно преуспевала, и то, что она была постоянно в делах, шло ей на пользу. Мэгги знала, как, впрочем, и сама Сара, что впереди ее ожидают большие сложности, особенно когда Сета отправят в тюрьму. После этого ей придется принять несколько серьезных решений. Она дала слово Сету и пообещала его адвокатам, что будет присутствовать во время судебного разбирательства. Но она пыталась решить, разводиться ей с ним или нет. Ее особенно беспокоило, сможет ли она его простить. Пока у нее не было ответа на этот вопрос, и она часто и много разговаривала на эту тему с Мэгги. Мэгги советовала ей молиться, и тогда ответ придет сам собой. До сих пор этого не произошло. Все, о чем Сара могла думать, было связано с тем ужасным поступком Сета, когда он всех обманул и преступил закон. В глазах Сары это был непростительный грех.

Мэгги все еще продолжала жить и работать в Пресидии. Она находилась там уже четыре месяца, но через месяц, в октябре, «Офис по оказанию скорой помощи» подумывал закрыть лагерь. В казармах и общежитиях все еще жили люди. Небольшое число людей, не так много, как раньше, все еще вынуждены были искать себе прибежище в старых кирпичных казармах. К этому времени большинство беженцев вернулись в свои дома. Кто-то решил свои проблемы другим путем. Мэгги планировала вернуться в свою квартиру в Тендерлойне. Она понимала, что будет скучать по тем людям, с кем она познакомилась и вместе жила все это время. Как ни странно, но для нее это было хорошее время. И она будет чувствовать себя одиноко, покинув Пресидию. Она уговаривала себя, что у нее будет больше времени для молитв, но, несомненно, она будет скучать по лагерю, по друзьям, которых она тут нашла.

В конце сентября ей звонил Эверет. До отъезда домой ей оставалось несколько дней. Он сказал, что скоро намерен прибыть в Сан-Франциско собирать материал, его интересовал Шон Пен. А ее он приглашает на ужин. Она замялась. Начала сбивчиво говорить, что не сможет. Тщетно пытаясь найти серьезное оправдание, но ни одно из них не звучало сколько-нибудь убедительно. В конце концов, чувствуя, что ставит себя в глупое положение, она приняла приглашение. А приняв, не сомкнула глаз, молилась всю ночь и просила не вводить ее в искушение, а быть лишь благодарной за теплое отношение к ней и не желать ничего большего.

Но при виде него она не могла совладать с собой, сердце ее сильно забилось. Он шел по дороге, ведущей к госпиталю, шел ей навстречу. Его длинные худые ноги и ковбойские сапоги делали его похожим на ковбоя, как никогда раньше. Он радостно заулыбался, едва лишь увидел ее, и вопреки собственному желанию она тоже ему улыбнулась. Они были так рады видеть друг друга, что не могли этого скрыть. Он заключил ее в свои объятья и крепко прижал к себе. Потом отступил назад, чтобы рассмотреть каждую ее черточку.

– Ты изумительно выглядишь, Мэгги, – радостно сказал он. Он приехал прямо из аэропорта. Интервью было назначено на следующий день. Сегодняшний вечер принадлежал им.

Он на такси отвез ее на ужин в маленький французский ресторан на Юнион-стрит. В городе восстановился порядок. Завалы были разобраны, повсюду велось строительство. Прошло почти пять месяцев после землетрясения, и практически все районы были восстановлены и пригодны для жилья, кроме тех, которые пострадали сильнее всех остальных. Некоторые совсем не подлежали восстановлению, и их можно было только снести.

– Я переезжаю домой на следующей неделе, – грустно поведала Мэгги. – Боюсь, буду сильно скучать по тем сестрам, с которыми здесь жила. Может быть, мне было бы более радостно жить в монастыре, чем самой по себе… – Они начали ужинать. Она заказала рыбу, а Эверет, не переставая болтать, с жадностью набросился на огромный стейк. Как и прежде, их захватили умные темы, и они не могли остановиться, выговариваясь за многие недели невозможности поговорить откровенно с кем-то близким по духу. Они обсудили уйму разных вопросов – о помощи бедным, о медицинском обслуживании людей с низким доходом, о равенстве всех перед законом, и потом Эверет упомянул предстоящий суд над Сетом Слоуном. Всякий раз, когда Мэгги слышала или читала об этом, она расстраивалась. – Думаешь, что тебе доверят освещать суд? – участливо спросила она.

– Хотелось бы. Не знаю, заинтересуется ли «Эксклюзив» этим событием, хотя это чертовски любопытный со всех точек зрения материал. Ты видела Сару еще? Как у нее дела?