Высшая несправедливость

Тетенька задумалась, непонятно, поверила или нет, Денис отвернулся и посмотрел на парковку. Машины стоят вплотную, получается, клиентов тут полно. Хороший бизнес у бывшей подружки бандита. Или не бывшей? Ведь говорят же, что старая любовь не ржавеет…

– Маргарита Михайловна к полудню приезжает, – услышал он. Получается, что через четверть часа, это терпимо. На стойке зазвонил телефон, тетушка мило замяукала в трубку, расписывая потенциальным клиентам прелести жизни в отеле, и самую главную – близость к святому месту. Ее голос стал до того неприятным, что Денис отошел подальше, к окну с широченным подоконником и роскошной аркой верхнего проема. Вспомнил, что когда-то на этих подоконниках сидели посетители в ожидании своей очереди, может и он сам в свои семь или восемь лет. «Точно в прошлой жизни было», – к воспоминаниям добавился колокольный звон, что поплыл над округой, и над церковью, как и десять лет назад, двадцать или сто, закружилось и заорало воронье. Здоровенные птицы носились над куполами, точно сажа сыпалась с небес на их золотые бока, гул стлался по земле и замерзшему пруду. Тетенька заткнулась наконец, небрежно перекрестилась и принялась листать какой-то журнал. На парковку въехал белый «ситроен», аккуратно развернулся и поехал кормой вперед на свое место.

– Маргарита Михайловна приехала, – подала голос тетенька и снова схватилась за трубку ожившего телефона. Денис вышел на крыльцо: решил встретить Шумилину во дворе и поговорить без лишних ушей поблизости. «Ситроен» втискивался в просвет между старой, в пятнах коррозии, «шкодой» и «нивой», и тут из задней дверцы «шкоды» вылетел какой-то сверток, довольно большой, и шлепнулся под колеса остановившегося «ситроена». Влетел точно под днище и принялся шевелиться там, Денису послышался то ли плач, то ли смех. А из «шкоды» вывалилась растрепанная сутулая девка и заорала, заглушив вороний ор:

– Убили, деточку мою убили! Сыночка моего!

Кинулась под колеса «цитрона», выволокла оттуда орущий сверток и натурально завыла уличной дворняжкой. С водительского места выскочил длинный, кривой на один бок парень в задранных чуть ли не до колен трениках и ботинках поверх белых носков, бросился к «ситроену».

– Вылазь, сука! – послышалось оттуда, – ты моего ребенка убила, гадина!

Раздался глухой удар, потом еще: папаша со всей дури молотил кулачищами по капоту, «цитрон» дрожал, за лобовым стеклом виднелся смутный женский силуэт: блондинка, высокая, волосы до плеч. Денис подбежал к машине, присмотрелся: на асфальте сидит девица в ярких дешевых тряпках и прижимает к себе… да, точно. У нее на коленях лежит ребенок, пацан лет семи или восьми, лицо подозрительно спокойное, равнодушное, глаза смотрят в одну точку, волосы растрепаны. Мать орет-воет и раскачивается на одном месте – то прижмет к себе мальчишку, то задерет башку к небу и вопит в пространство. А мужик уже долбит ногами по «ситроену», и тоже орет, причем сука – это самое мягкое и литературное слово.

– Убили! – Денис огляделся. В окнах отеля он заметил несколько человек, глазевших на происходящее. Тетенька в платочке прыгала на крыльце: ей очень хотелось рассмотреть все подробно, но подойти ближе она явно опасалась. Ребенок вдруг закатил глаза, выгнулся на руках у матери, та перестала орать и перешла на визг.

«А еще говорят, что снаряд дважды в одну воронку не попадает. Хорошо, что Пашка не смог поехать», – Денис старался туда не смотреть, в темпе соображал, что делать дальше. Рассудок твердил, что здесь нечисто: уж больно вовремя и очень удачно мальчишка выпал из машины, да так аккуратно, что ни крови на нем нет, ни единого синяка не наблюдается, со стороны, во всяком случае.

– Сядешь, сука, надолго сядешь! – мужик врезал локтем в стекло на водительской дверце «ситроена». Блондинка отшатнулась, но и только, Денис видел, что она намертво вцепилась в руль, а двери, судя по всему, успела заблокировать. И сидит теперь, точно в клетке, только голову поворачивает туда-сюда, следит за бешеным папашей.

– Я щас полицию вызову! Вот, звоню уже! – парень со всей дури врезал ногой по крылу машины, вытащил здоровенный, как лопата, телефон и принялся тыкать пальцем в экран. Девка на асфальте перевела дух и заголосила по новой, блондинка глянула вбок, опустила голову.

– Выходи, паскуда, посмотри, что натворила! Ребенка убила, курва! – орал парень и тряс телефоном, – ничего, щас полиция тебя вытащит!

Тут к женскому вою прибавился новый крик, детский – орал «убитый» пацан. Он дергался, выгибался у девки на руках, вопль рвался не из горла, а из груди, низкий, жуткий, на губах у мальчишки появилась пена.

– Дай я посмотрю, я врач! – Денис бросился к ним, девка ловко отвернулась, перевернула пацана лицом вниз.

– Отвали! – взвизгнула багровая от натуги девка, – он умирает, его эта сука убила!

Врезала по «ситроену» локтем и принялась трясти пацана. Тот завывал в землю перед собой и дергался, как лягушка под током.

– Полиция! – заорал в трубку парень, – полиция, тут баба моего ребенка убила! Приезжайте скорее!