Высшая степень обиды

Отложила телефон и укрылась, улеглась... Штору забыла вернуть на место. И ладно – проснусь раньше... если усну. Прозвучавший звонок не то, чтобы стал неожиданным... просто понимала уже, что сил на еще один разговор просто не осталось. Пускай бы потом...

– Зоя? Ты? – услышала я взволнованный голос Виктора, – не понял сразу, что звонок – шумела вода.

– Паша теперь будет жить с тобой.

– Зоя, – голос Виктора вдруг стал решительнее.

– Извини... я очень устала.

– Отдыхай тогда.. спи, родная...

Я нажала отбой. Пока не могу – пока еще нет. Хотя бы не сейчас – сегодня с информацией точно перебор. И слишком сложно все, слишком все еще неоднозначно… Но голос живой... живой голос. И улыбнулась – а каким он должен быть у живого человека? Еще одно образное выражение.

Глава 32

Мы с Артемом стояли и разглядывали друг друга. Я только что просушила перед зеркалом волосы и вешала фен на крючок в одном из коридоров водного корпуса. А он спустился со второго этажа, увидел меня и подошел поздороваться.

– Все погано, Тема? – догадалась я о причине его усталого вида и излишне сосредоточенного выражения на осунувшемся лице. Он даже не попытался улыбнуться или отрицать что-то – кивнул и отметил в свою очередь:

– А ты-то чего на себя не похожа? И опять синяки под глазами… Так никаких врачей на тебя не хватит. Присядем? – кивнул он на ряд кресел, свободных сейчас, – поговорим о наших с тобой делах... Сейчас начнем плавно переходить в режим наблюдения. Это значит – я почти уверен, что лечение подобрано правильно. С завтрашнего дня ведешь график, попробуем вывести твои усредненные показания. Ты плохо спала сегодня, нервы?

– Нервов было до черта, – призналась я, – но я спала. Хоть и неважно, но первый раз без таблеток. Решила уйти от них. Вообще мне здесь сразу стало лучше.

– Дышится легче? Мозг лучше питается, – понимающе улыбнулся Артем, – на севере слишком длинный период низких температур, поэтому среднегодовая влажность ниже, чем в пустыне – знаешь это? Из-за этого легкие плохо усваивают кислород. После десяти-пятнадцати лет жизни на севере в них уже имеются морфологические изменения. Они… образно говоря – распухают, увеличивая площадь всасывания. А здесь ты дышишь своими «большими» легкими уже не жадно, а легко и отмечаешь это, как эффект улучшения. Но гипертония твоя никуда не делась, ее нужно продолжать лечить. Поэтому наблюдаемся…

– Я уеду скоро, Артем. Решено еще не окончательно, но, кажется, есть работа – та, с которой помогла Зоэ.

– Ничего страшного – буду консультировать дистанционно. И ты же будешь приезжать? – взглянул он, наконец, на меня и сразу отвел глаза. Опять уставился в стену напротив. Больные глаза…

– Она отказала тебе?

– Ну, было бы странно, если бы бросилась на шею с криком «дождалась», правда? – невесело усмехнулся Артем, – но мы поговорили. Я рассказал все – про тебя и меня, о том, как вел себя тогда и к чему оно привело. Про то, как страшно все перегорело у нас с тобой – пепла не осталось. Про себя и про нее… Ну, и она сказала... сейчас есть мужчина, и она пока не знает – насколько все серьезно.

– Ну, где-то так я и думала, – кивнула я, – ты тоже это понимал, но почему-то сиднем сидел. Но почему, скажи ты мне, я не сильно верю про мужчину у нее вот именно сейчас? Даже по телефону и совсем не зная Зоэ, я уловила в ее голосе облегчение, когда дала понять, что нас с тобой ничего не связывает, кроме лечения. Ты что – сдался?

– Не сдался, и думал много, – тряхнул он головой, – у нас с ней не было периода ухаживания – сразу постель. Я решил попробовать хоть как-то… она любит орхидеи – разные. Раньше они дорого стоили – это сейчас навалом. А так они быстро сохнут – ты знаешь? А когда отопительный сезон, то просто очень быстро. Жаль цветы, жаль денег… и Зоэ перестала их покупать. Я дарил, конечно, но только на праздники. Сейчас… раз в неделю ей будут приносить орхидеи и еще пирожные, которые любит Катя. А на выходные бисквитный тортик – маленький, мокрый такой… – он откинулся на стуле, прикрыв веки: – Я не знаю – что еще?

– Ну и неплохо… – представила я почему-то букет от Усольцева – растерзанный и истоптанный… сегодня – не знаю, но раньше – однозначно. И истерика, и слезы… нет, все правильно – он хорошо знает, что под горячую руку мне лучше не попадаться. И все-таки цветы это… да – неплохо. Горько улыбнулась... Он даже не звонит, хотя из черного списка убран, так о каких цветах речь? Или нет… он умнее и понял раньше меня – разговор не телефонный. У меня просто не хватит выдержки – я почти вижу, как дергаюсь, психую и отключаюсь, просто услышав не то слово.

Мне всегда трудно было держать себя в руках именно с Усольцевым. С ним я могла быть собой – такой, как есть, и поэтому легко отпускала своих лихих коней… А еще я хочу посмотреть ему в глаза и понять – могут они что-то выражать или это и правда просто глазные яблоки? Вот у Артема они сегодня по-настоящему больные – воспаленные. Наверное, плохо спал или не спал вообще. И веер морщинок к вискам… особенно сейчас заметно…

– А когда у нее День рождения? – вернулась я к ним с Зоэ.