ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ПРЕДАННОСТИ. Правда, ложь и руководство

За исключением того, что это было не то, что сделала Марта Стюарт.

Вместо этого, она сказала следователям, что у неё было постоянное соглашение с брокером, что он немедленно должен продать её акции «ИмКлон», если они упадут ниже определённой цены, «дна». Стюарт сказала, что ничего не знала заранее о том, что Уоксол продаёт свои акции. Возможно, его продажа вызвала падение цены, запустившее её распоряжение на продажу, но всё это было большим совпадением. Не на что тут смотреть.

Федеральные следователи обычно не очень верят в совпадения. Ответ Стюарт подсказал им копнуть глубже. Среди множества странностей они обнаружили, что у Стюарт и Уоксола был один и тот же брокер. Они также выяснили, что брокер звонил Стюарт тем утром, когда продавал Уоксол. Она в то время находилась вне зоны доступа, так как летела на частном самолёте на мексиканский курорт, так что брокер оставил секретарю Стюарт сообщеие, гласившее, что ему срочно необходимо поговорить с ней о Сэме Уоксоле.

После начала расследования федералы получили от брокера рукописные заметки. Эти заметки отражали наличие предварительно согласованного «дна» для продажи акций «ИмСток», как и сказала Стюарт. Но эти заметки были написаны двумя разными чернилами. Всё было написано одним видом чернил, за исключением той части, что поддерживала заявление Стюарт.

Затем следователи изучили остальные странные детали. Они допросили секретаря Стюарт и узнали, что после начала федерального расследования продажи «ИмКлон» Стюарт попросила своего секретаря открыть на компьютере телефонное сообщение от брокера. Затем Стюарт попросила своего секретаря встать, после чего Стюарт заняла её место за компьютером. Она выделила ту часть, в которой говорилось, что её брокер звонил по поводу Сэма Уоксола, а затем перепечатала её, чтобы удалить ссылку на Уоксола. Затем Стюарт сделала паузу. Вероятно, получше подумав о препятствовании правосудию таким неуклюжим способом на виду у потенциального свидетеля тяжкого преступления, Стюарт резко встала и велела секретарю восстановить слова, которые только что стёрла.

Мне с самого начала не нравилось дело Марты Стюарт. Это был отвлекающий манёвр, блестящий предмет, когда у нас было так много более важной работы. Пузырь высоких технологий конца 1990-х лопнул, и резкие колебания на рынке обнажили удивительный объём корпоративного мошенничества. Перефразируя памятные слова Уоррена Баффета, когда рынок обрушился, быстрый отлив выставил напоказ множество обнажённых купальщиков. На пляже оказались мошенники из компаний Энрон, УорлдКом, Адельфия, а также множество других — тех, кто обанкротил компании, уничтожил бесчисленные рабочие места, и обманом лишил инвесторов миллиардов. Мы работали как сумасшедшие в офисе окружного прокурора Соединённых Штатов в Нью-Йорке, чтобы выстроить эти крупные дела. И их было очень трудно построить, потому что все они касались содержимого сознания людей. В делах о торговле наркотиками, которыми я занимался много раз, задачей правительства было просто связать обвиняемых с действием. Если федеральные агенты врываются в комнату отеля и обнаруживают кило героина кучкой посреди стола, все сидящие за тем столом отправляются в тюрьму. Никто из них не может сказать, что им никогда не приходило в голову, что эта деятельность являлась незаконной, или что их бухгалтеры и адвокаты изучили героин и пришли к выводу, что он законен и уместен в соответствии с действующими правилами и предписаниями. Нет. Все отправляются в тюрьму.

В делах о корпоративном мошенничестве проблема заключалась в обратном. К концу дня правительство будет полностью понимать все действия. Мы будем знать, кто сидел за столом, и что это была за сделка. Но все за столом скажут, что они абсолютно не имели понятия, что эта запутанная, ипотечная, с обратной сделкой «репо», с обменом иностранной валюты сделка была нелегальной. Они неизменно скажут, что очень, очень сожалеют, что люди потеряли свои сбережения, но совершение преступления было последним, о чём они могли бы подумать.

На следователей и прокуроров легла обязанность вне всяких разумных сомнений доказать содержимое разума человека двенадцати присяжным, которые единогласно должны согласиться, что правительство выполнило свой долг. Очень тяжело. Не невозможно, благодаря великому дару двадцатого века правоохранительным органам — электронным средствам связи — но всё же, сложно. Иногда электронная почта предлагает доказательства вида «кило на столе». В одном случае я столкнулся с тем, как финансовый директор пишет в электронном письме: «Я лишь надеюсь, что Комиссия по ценным бумагам не выяснит, чем мы тут занимаемся». Его коллега-управленец отвечает: «Забудь про Комиссию по ценным бумагам, когда придёт ФБР, я выпрыгну в окно». Хорошенькое дело.