Высшая ценность

— Так. Для начала неплохо. А теперь давай-ка поподробнее… И не вздумай подкалывать, что я, мол, просил в двух словах. Ясно?

Я загнал поглубже рвущуюся наружу дежурную улыбку и рассказал. Поподробнее, с упоминаниями всех так или иначе относящихся к делу мелочей. Это заняло минут двадцать.

Когда я закончил, Хмырь кисло поморщился:

— Так. Все ясно… Ну а от меня-то ты чего хочешь?

— Чтобы ты помог мне ее вытащить, конечно.

— Угу… Я, собственно, так и думал.

— Тогда зачем спросил?

— Понадеялся, что у тебя наглости не хватит. — Хмырь невесело усмехнулся. — Между прочим, твоя подружка правильно сказала: убить ее они не посмеют. Разве что промурыжат немного в подвале да со всем уважением попытают насчет некоторых вопросов прикладной теологии. А потом под ручки проводят к месту инаугурации. И проследят, чтобы, упаси Господи, с ней до самого момента X ничего не случилось.

— И что? — Я непонимающе прищурился. Бывший инквизитор тяжело вздохнул:

— А то, что есть ли смысл ее оттуда вытаскивать? Если ты всего лишь хочешь ее проводить до места, так это сделают и без тебя. А если задумал убить — тем более лезть никуда не надо. Снайперскую винтовку я и так могу тебе достать. Без лишних усилий сделаешь свое дело и спокойно отвалишь. Ну что, согласен?

— Нет!

— Почему?

— Потому что нет. Снова вздох.

— То есть ты, Алексей, задумал во что бы то ни стало ее вытащить?

— Да.

— Но зачем? Что тебе до нее?.. Или ты считаешь, что право судить и решать есть только у тебя?

— Ничего я не считаю, — огрызнулся я. — Просто хочу ее спасти.

— Тогда, наверное, у тебя есть план?

— Есть.

— И ты мне его изложишь?

— Изложу, если ты согласишься помочь. Хмырь— громко фыркнул, явно сдерживая смех:

— Хорошая у нас с тобой получается беседа. А главное, информативная. Может быть, ты все-таки прояснишь свои планы, расскажешь поподробнее, с чего это тебе взбрело в голову ее вытаскивать и рисковать своей, моей, ее жизнью, когда Ирине и так ничего не грозит?

Я промолчал. Ну как я мог объяснить ему, что должен, просто должен ее увидеть? Как объяснить робкую надежду, теплящуюся в глубине моей души? Как показать ему глубину тех чувств, что охватывали меня при одной только мысли об Ирине? Как объяснить, что даже если он откажется составить мне компанию — я пойду один. Быть может, на верную смерть, но все равно пойду. Нет. Это передать невозможно. Никак невозможно.

Так и не дождавшись ответа, Хмырь устало вздохнул.

— Глупость ты задумал, бывший чистильщик, — проворчал он. — Глупость и самоубийство.

Я оставил его слова без внимания, хотя в другое время и в другом месте обязательно бы поинтересовался, откуда он знает, что я бывший чистильщик, если я ему этого никогда не говорил. Сейчас это было уже неважно. Даже если бы Хмырь знал мой личный номер (а не исключено, что он его и в самом деле знал), мне на это было наплевать.

— Поможешь или нет?

— Ты хотя бы знаешь, где ее искать-то? — Было очевидно, что особого энтузиазма у бывшего инквизитора предстоящая вылазка не вызывала и на самом деле он искал всего лишь отговорку. Но, вопреки всем его ожиданиям, я кивнул:

— Церковь великомученицы Анастасии.

— Точно знаешь? — Хмырь недоверчиво прищурился.

— Да.

— Но откуда?

Теперь пришла моя очередь улыбаться и закатывать глаза, а Хмырю соответственно морщиться. Сам он, насколько я вижу, любит подобные шуточки. Так пусть испробует их на себе.

На самом деле ответ я получил путем несложных логических рассуждений, щедро сдобренных возможными допущениями. Во-первых, машин было аж восемь и все они с инквизиторскими крестами на боках. Во-вторых, выехав со двора, они направились вверх по проспекту, а там, до самого периметра, есть только одна крупная инквизиторская церковь, обладающая столь внушительным автопарком, — великомученицы Анастасии. Если не доводить до крайностей, полагая, что машины собрали сразу со всех церквей или поехали в объезд, получается, что едут они именно туда.

Логика в стиле Шерлока Холмса.

Только никакой логике я бы не поверил, если б, специально навестив церковь великомученицы Анастасии, не обнаружил стоящие на стоянке возле нее те самые восемь машин.

Как и всякий знакомый с оружием и смертью не понаслышке человек, я считал практику превыше всякой логики. Но в случае, если логические выводы подтверждаются реальностью… Что ж, это всего лишь означает, что пора брать в руки меч.

— Ты мне поможешь?

— Послушай, Алексей, ты понимаешь, насколько это глупо — лезть в церковь, битком набитую инквизиторами и наверняка охраняемую армейскими подразделениями? А затевать столь безумное предприятие всего лишь вдвоем — глупо вдвойне.

— Если ты можешь предложить другой способ ее спасти — валяй, — уязвлено пробормотал я, тем не менее признавая скрывающуюся в этих словах правду.

Хмырь меня проигнорировал.