Высшее Благо (ЛП)

Мадригел, самый старший астропат из персонала Живана, воплощал в себе все их черты: изможденный и худой как скелет, из савана робы торчат только руки и голова, он нырнул в комнату подобно туннельным призракам, что охотятся на самых нижних уровнях подулья, в котором я провел первые несколько лет своей жизни [95]. Не нужно было говорить, что посреди командного бункера, в окружении свидетелей, мы не могли получить столь секретное сообщение, ради которого он даже вылез из своей конуры. Так что я очутился сгорбившись в ужасно тесной клетушку, в которой он жил и работал [96], изо всех сил стараясь хоть что‑то рассмотреть во всеохватывающей тьме. Астропату не нужен был свет, так что он даже не потрудился его зажечь, оставив меня с Живаном рядом с мерцающими язычками свечей рядом с курильницей для благовоний. Если судить исключительно по запаху, внутри, казалось, горела пара носков Юргена. (Мой помощник конечно же отбыл в наши каюты, не желая открывать свой секрет вызвав у Мадригела приступ боли в присутствии лорда‑генерала).

‑ Что вы получили? ‑ спросил я, чуть более оживленно, чем намеревался, не сводя глаз с астропата лишь значительным усилием воли.

Его тонкие губы разошлись, вывалился язык и в странной, слегка земноводной манере, облизал губы, у меня аж мурашки по коже пошли.

‑ Хороший отрывок, ‑ прошелестел он, его голос неприятно напомнил мне как шелестит ветер в освежеванной коже, свисающей с крепостного вала цитадели на Сангуи, принадлежащей эльдарам‑налетчикам.

‑ но мало что из этого можно передать вам понятными словами.

Что для большинства людей, как и для меня, звучало как преднамеренное и возмутительное оскорбление, но учитывая призвание Мадригела, возможно его слова стоило воспринимать буквально. Когда я впервые попал в Схола Прогениум, я предполагал, как и большинство обычных бойцов, с которыми я сражался бок о бок (ежели по близости оказывался враг, я держался за их спинами), что астропат не более чем ходячая вокс‑станция, способная повторять все, что вы ему надиктуете или покажете. Только намного позднее, когда я выкарабкался в высшие эшелоны армии Империума, я начал осознавать правду, что сухие строчки сообщения и зернистые картинки из других солнечных систем, которые мне так отчаянно иногда случалось ждать, прибывают в виде фрагментарных изображений и ощущений в разуме санкционированного псайкера, возможно даже едва адекватного. И только после долгой и трудной обработки оттуда можно вычленить настоящую передачу, чтобы так астропат не попытался поначалу принять, этот процесс чаще всего требует санкционированные фильтры, к тому же обычно это занимает слишком много времени, а переменчивая ситуация в зоне боевых действий к моменту получения уже с легкостью может измениться.

‑ Тогда просто скажи нам то, что необходимо знать, ‑ ответил Живан, ‑ что ты услышал от разведфлота?

‑ Услышал? ‑ мечущийся язык снова облизнул воздух, ‑ Ничего. Бормотание. Все еще работаю. Но мы все это почувствовали. Весь хор.

‑ Почувствовали что? ‑ спросил я, уже зная, что не хочу знать ответа. Я был прав, так оно и приключилось.

‑ Страх, ‑ ответил Мадригел, его сухой шепот повис в воздухе не насколько секунд, ‑ все астропаты разведфлота в ужасе.

‑ Это ничего не значит, ‑ тупо давил Живан, пытаясь сказать это так, словно верил своим словам, ‑ они уже в варп‑тени, отрезанные от все остальной вселенной. Едва ли удивительно, что их это расстраивает.

‑ Нет, это благословенное облегчение, ‑ абсолютно искренне прокаркал Мадригел, ‑ если где‑нибудь в галактике псайкер и чувствует себя умиротворенным, так это внутри тени от флота‑улья.

‑ Вот еще бы только следующих за ней тиранид убрать, ‑ добавил я, ощущая, что кому‑то из нас нужно вернуться к теме разговора. К моему удивлению астропат кивнул.

‑ Верно, ‑ по‑родственному заявил астропат, ‑ так и произошло. Так много эхо от боли и страха, запах крови и пожарищ. У нас нет деталей, но флот вступил в бой.

‑ Это не хорошо, ‑ ответил я со значительным преуменьшением. Им приказывали просто наблюдать и докладывать, избегая контакта, насколько это возможно, ‑ есть информация, какие потери они несут?

‑ Это плохие новости, ‑ ответил Мадригел, и последняя надежда, что я лелеял, затухла, ‑ корабли потеряны.

‑ Сколько? ‑ мрачно спросил Живан.

‑ Это не известно, пока данные не будут обработаны, ‑ ответил Мадригел, его язык опять лизнул воздух. Это действие почти завораживало, и я вынудил себя смотреть не другую часть его лица, что вряд ли помогло, учитывая все обстоятельства.

‑ Но больше одного.

‑ А что насчет выживших? ‑ спросил я, ‑ они уже должны дать знать о себе, если вышли из тени.

‑ Повреждены, ‑ ответил астропат, ‑ Ранены. Травмированы.

Сложно было сказать, говорит он о кораблях, экипаже или о том и другом. Половину времени члены его ордена сыпят метафорами похлеще экклезиархов.

‑ Хромают к дому зализывать раны.