Высшее Благо (ЛП)

Я предугадал движение, зная, что у таких существ крайне ограниченный набор реакций, и махнул цепным мечом, чтобы блокировать. Визжащие зубцы глубоко вгрызлись, отсекая кончик бритвенно‑острого когтя, длинной с мою руку. Дальше я крутанулся, вращая кругом жужжащее лезвие, отражая ожидаемый удар другого когтя. Гаунты всегда атакуют в одной и той же манере, точно ножницы, желая поймать жертву меж двух острых кромок их главного оружия. К несчастью для этого, он теперь потерял равновесие, и я спокойно увернулся, отрезая вторичную руку, которая уже тянулась ко мне своим маленьким когтем, похожим на крюк. Неустрашимая тварь открыла пасть, в которой на мой взгляд было слишком много зубов, но я тоже предвидел это и снова нажал на спусковой крючок, засаживая лазерный заряд в его глотку и в то, что заменяло ему мозги.

Слишком глупая, чтобы осознать свою смерть, мерзкая тварь снова ринулся в атаку, но затем тяжело рухнуло на песок, когда до нее наконец‑то дошло, что она умерла.

‑ Извините, сэр, ‑ примирительно пожав плечами произнес Юрген, ‑ они застали меня врасплох.

Он осторожно тыкнул дулом лазгана в одну из лежащих тварей, и та, слабо дернувшись, выблевала прогорклую кучку желчи и куски изжеванного пилота. Игнорируя гадость на своих ботинках, мой помощник загнал еще один разряд ей в голову, дабы та уж наверняка никогда снова не поднялась, хотя по моему мнению, он ускорил смерть твари на одну‑две секунды.

‑ Я тоже, ‑ ответил я, сознавая иронию. Все это время, пока я осматривал горизонт, мерзкие животные были прямо у нас под носом, ‑ меня беспокоит, сколько их тут еще.

С трутня, за которым мы летели, вывалились десятки спор, да и остальные, оставшиеся на орбите, они все направлялись в одну и ту же зону [112]. Значит по пустыне шастают как минимум сотни этих ужасных созданий, если не тысячи [113], и вряд ли это сделает легче нашу прогулку по смертоносным пустошам в поисках помощи.

Я со страхом огляделся, осознавая насколько плохо мы увязли в шелестящих песках. Слабый шелест, так как их постоянно носило ветром, замаскирует любой звук любого приближения, а дальше следующей дюны ничего видно не было. Все что нам оставалось, смотреть в оба каждый раз, когда взбираемся наверх, и надеяться, что нас аналогичным образом сложно обнаружить, да и молиться Императору, что ни одна из землероек роя не закопалась под ногами.

‑ Лучше идти дальше, ‑ наконец‑то произнес я, ощущая, что если мы задержимся еще чуть дольше, то мои нервы сдадут окончательно. Оставаться на месте не вариант, так как разум улья уже знает о потере своих мясных марионеток, и наверняка отправил других для расследования [114]. Собрать комплект для выживания, брошенный в ходе сражения, означало убрать оружие, и на секунду я растревожился, но с этим ничего нельзя было поделать. Наши шансы и так были призрачными без еды, воды и укрытия. С неохотой я вложил в ножны цепной меч, убрал в кобуру лазпистолет, и взвалил на плечи палатку. Она были в точности такой громоздкой, как я ожидал, но с мелтой за спиной, Юргену было бы еще неудобнее.

Каждый шаг по дюнам были изнурительным, как я и предполагал. Вскоре мы обнаружили, что карабкаться по ним вверх не стоит усилий, каждый наш шаг в скользком месиве почти моментально сносил нас к точке старта и поднимал облако дряни, что еще сильнее затрудняло дыхание. Так что несмотря на мои плохие предчувствия по поводу засады, мы остались на в ложбине меж песчаных барханов, пытаясь изо всех сил двигаться в сторону улья, хотя случайное расположение дюн заставляло нам двигаться параллельно улью почти столько же времени, как в его сторону. Мои первоначальные оценки насчет продолжительности путешествия тоскливо менялись в сторону увеличения буквально с каждым шагом, пока вскоре не достигли максимального времени, которое мы могли выжить в пустошах. Так что ради самого себя, я отбросил эти мысли.

Через секунды мы совершенно потеряли из виду "Аквилу", и по моему мнению это было не совсем благословением; хотя мы теперь были скрыты от других тиранид, которых манила падаль, что мы оставили позади, с другой стороны она была полезным указателем в песчаных пустошах. Мое чувство направления, столь надежное в закрытых пространствах, в этой проклятой глуши почти не работало, и вскоре я совершенно потерялся. Даже солнце ничем нам не помогало, его заслоняли огромные облака пыли, поднятые крушением биокорабля. Все вокруг нас было покрыто одинаковым пыльным сумраком, не отбрасывающим тени, который только густел, пока день подходил к концу.