Высший Дерини

Келсон пробежал глазами верхний лист, и у него тоскливо заныло под ложечкой. Его губы сжались в тонкую белую линию, а серые глаза стали холодными. Дойдя до знакомой печати внизу листа, он перечел страницу еще раз, прежде чем перевернуть ее. Лицо его побелело.

Было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не скомкать листы.

Прикрыв ледяные глаза Халданов длинными ресницами, он медленно свернул листы в толстую трубку. Затем заговорил, не глядя ни на кого.

– Оставьте нас, пожалуйста, все, – голос звучал холодно, жестко, не допуская неповиновения. – Истелин, вы не должны говорить об этом никому. Ясно?

Истелин, уже направляющийся к двери, остановился, поклонился и ответил:

– Конечно, Ваше Величество.

– Благодарю. Морган и отец Дункан, останьтесь, пожалуйста.

Эти двое, уходившие вместе со всеми, остановились и обменялись взглядами, прежде чем вернуться к королю.

Келсон повернулся спиной к выходящим и стоял, покачиваясь и легко похлопывая свернутыми листами по ладони левой руки.

Морган и Дункан вернулись и встали в ожидании у своих мест, но когда Нигель решил присоединиться к ним, Дункан сделал предостерегающий жест и покачал головой, а Морган дернулся, как будто желая преградить ему путь.

Нигель пожал плечами и, круто повернувшись, последовал за остальными к выходу из королевской палатки.

После его ухода в голубых полотняных стенах остались только трое.

– Все ушли? – прошептал Келсон.

Он не двигался, и в тишине слышалось только его дыхание и легкое постукивание свитка по ладони.

Дункан вопросительно посмотрел на Моргана и снова перевел взгляд на короля.

– Да, сэр, все ушли. Что это?

Келсон внимательно осмотрел их. В серых глазах полыхал огонь, какого они не видели со времен Бриона.

Он скомкал листы и с отвращением бросил их на пол.

– Прочтите! – рявкнул он и бросился на постель, растянувшись на животе. Затем изо всех сил ударил по тюфяку:

– Будь они трижды прокляты! Что теперь делать? Мы пропали!

Морган, в молчаливом изумлении посмотрев на Дункана, с беспокойством подошел к постели.

Дункан начал собирать разбросанные листы.

– Келсон, что случилось? Скажи нам. Тебе нехорошо?

Со вздохом Келсон приподнялся на локтях и посмотрел на них. Гнев в его глазах превратился в холодный огонь.

– Простите меня за несдержанность, – он лег на спину, уставившись в потолок. – Я король. Мне необходимо иметь выдержку. Это моя оплошность.

– Ну, так что же в этом послании? – настойчиво спросил Морган, глядя на спокойное лицо Дункана, который просматривал бумаги. – Скажи, что произошло?

– Я отлучен, вот что произошло, – ответил Келсон. – А еще все мое королевство находится под действием Интердикта, так что всякий, кто будет продолжать служить мне, тоже будет отлучен, как я.

– И это все? – с облегчением выдохнул Морган, сделав знак Дункану, чтобы тот принес документы, раскиданные в гневе Келсоном. – А я решил, что ты получил действительно какие-то ужасные вести.

Келсон резко сел на постели.

– И это все? – с сарказмом повторил он. – Морган, мне кажется, ты не понимаешь. Отец Дункан, объясни ему. Я отлучен! А также и те, кто останется со мной! И Гвинед тоже под действием Интердикта!

Дункан тщательно сложил бумаги и пренебрежительно бросил их на постель.

– Это не имеет силы, мой король!

– Что?

– Это не имеет силы, – спокойно повторил Дункан. – Одиннадцать епископов, сидящих в Короте, все еще не нашли двенадцатого, а это обязательное требование, которое четко зафиксировано в наших законах, – необходимо иметь двенадцать голосов, чтобы решение стало законом. Без этого все их решения не имеют силы.

– Двенадцать? О Боже, ты прав! – воскликнул Келсон, вскакивая с постели, схватил документы и вновь просмотрел их. – Как же я мог забыть?

Морган улыбнулся и вернулся на свое место, где его ждал недопитый стакан вина.

– Это понятно, мой король. Ты не привык быть преданным анафеме, как мы. Вспомни, что нас вполне законно отлучили почти три месяца назад. Давай лучше вернемся к нашему разговору.

– Да, конечно, – Келсон сел за стол, негодующе покачивая головой, когда его взгляд падал на документы.

Дункан тоже сел на свое место за столом.

– После получения этих бумаг стало ясно, что вам следует ехать в Джассу, и чем быстрее, тем лучше. Я прав?

– Да, мой король, – кивнул Морган.

– Но предположим, что коллеги Арлиана не поддержат его. Ведь наша единственная надежда – это помириться с ними. А если они не захотят? Особенно теперь, когда над нами нависла угроза отлучения и Интердикта? Ведь тогда всякие переговоры с Лорисом и Корриганом будут невозможны. Они не захотят нас слушать.

Морган задумался, рассеянно постукивая ногтем пальца по зубам, а затем посмотрел на Дункана.

Дункан не изменил своего положения и, казалось, был полностью поглощен яблоком, которое держал в руке, но Морган знал, что тот напряженно обдумывает ситуацию.