Высший пилотаж киллера

Да, скорее всего сразу до виновника всех этих событий не добраться, придется сначала пройти его окружение, телохранителей, горилл, попок… К тому же работать придется в образе и одному. А это значит, что ментов для ареста не вызовешь, оперативникам задержание не сдашь, все – сам.

Но пока следовало начать, как говорят англичане – первые вещи сначала. Я успокоил дыхание и попытался выровнять пульс. Потом сходил в душ.

Душ был великолепный, с такой сантехникой, что я просто не видел ничего подобного даже в западных фильмах. Потом неторопливо оделся.

Вообще-то я собирался сначала посидеть с документами, которые мне вчера поздно вечером забросил курьер, а это значило, что можно пожить в тренировочном. Это было особенно приятно потому, что, как я видел в свое окошко, выходящее, естественно, в наш крохотный внутренний дворик, в котором, как я и предсказывал, стояла теперь, помимо двух хозяйских машин, моя темно-серая «Волга», – итак, я видел, на улице бушевала метелица. Этакая ласковая, январская, московская метелица, с крупными хлопьями снега под одиноким фонарем, со свежим, очень мягким снегом на подоконнике, с ранними, изумительными по глубине тона сумерками, густеющими над этими старомодными крышами.

Потом я увидел, как Анатолич вышел во двор, зачем-то подышал на руки, посмотрел на небо, достал, как фокусник, из-за двери лопату для снега и стал прокладывать первую, узенькую еще тропинку к воротам. Правильно, первый проход для возможных гостей, мало ли кто теперь пожалует. Когда поселился этот чужак, то есть я.

Я не сомневался, что он видел свет в моем окне, и гадал, что я буду делать. И удастся ли мне сделать хоть что-то. Кстати, мог он что-нибудь знать? Нет, вряд ли. Я убрал постель и потащился на кухню. Там уже весело полыхали газовые плиты. При виде их я сразу понял, почему вчера нам так быстро подали совершенно свежий кофе.

Воеводина посмотрела на меня смеющимися глазами. Я не знал, что ее развеселило, но это сразу же наладило доверительный контакт. Она подала мне большой заварочный чайник и в особую вазочку положила кучу печенья, от которого я едва сумел отказаться – настолько оно было аппетитным.

Потом, предупредив, что могу и не выйти к завтраку в девять, который теперь мне полагается есть вместе с хозяйкой, я поднялся наверх. После третьей чашки чаю я почувствовал, что еще и не начинал жить по-настоящему, а следовательно, пора было браться за работу.

Материалов о смерти Вероники Аверьяновны Ветлинской, которой на момент смерти было 25 полных лет, было не очень много. Ее нашли два года назад, в один из последних дней зимних каникул мальчишки, которые чистили лед Борисовских прудов под каток. Она плавала в темной стылой воде лицом вверх.

Опознание прошло довольно уверенно, потому что сохранилась меховая курточка, зубная карта и кольцо. Конечно, палец распух, но к кольцу это отношения не имело. Скорее, наоборот, подделывать нательные украшения на утопленниках настолько неприятно, что даже матерые мочилы на это не идут.

К моменту, когда следствие зашло в тупик, Аркадия, которая и тогда очень недурно получала, наняла частного сыщика. Стерх, Никита Николаич. Лицензия номер… Так, это тоже неинтересно. Но адрес я все-таки запомнил.

Этот Стерх – кстати, очень редкая фамилия – выяснил одного знакомого Веточки, таково было всеобщее прозвище покойной еще с детских времен. Жалымник, какой-то слесарь в каком-то ремонтном кооперативе, как я понял из докладной Стерха, – балаболка, бабник и прохиндей. Впрочем, может, Жалымник был нужен Веточке не для постели.

Я представил себе Аркадию, решил, что Веточка должна чем-то походить на нее. И рядом какой-то Жалымник? Нет, они не вязались. Каким бы он ни был красавцем, он ей не подходил. Или он был глубже, чем казался? Тогда насколько плоским был Стерх, если не почувствовал этого? В этом предстояло разобраться.

Работала Веточка в каком-то агентстве, которое носило длинное иностранное название – «Интернэшнл» Бизнес Рисерч энд Информэшнл Адженси. Сокращенно – ИБРИА. Впрочем, Стерх где-то назвал эту шарашку Прилипалой, и я подивился его проницательности. В самом деле, любое агентство нуждается в постоянных клиентах, и это прозвище отмечало, что в ИБРИА работают ребятки, которые не выпускают живым ни одного из возможных клиентов…

Плохо я пошутил – живым не выпускают. Это я зря.

Так, теперь фотографии. Вечно я забываю про них. Но если вспоминаю, то говорю себе, что у меня такая привычка – рассматривать лица в конце. Дело в том, что я действительно не очень верю лицам. Раньше верил, теперь – нет. После той пластической операции, которую сделала моя Галя, когда мы оказались в Греции.

И хирург там был самый что ни на есть заштатный, и делали все по западным меркам второпях, хоть и дорого, и ситуация была против нас… Но когда я посмотрел на Галю после того, как с нее сняли последние бинты, мне стало ясно – фотографии как документа больше не существует.

Но делать нечего, нужно было смотреть. Я и стал смотреть.