Высший свет

— Наш штатный консультант состряпал. Психологические характеристики на каждого из участников игры. С учётом всех собранных нами биографических данных.

— Ну и зачем мне эта мура?

— Любопытно же знать, кого мы двигаем в кумиры толпы. Хотя бы на один день.

— А я и так всё вижу и всё знаю. Без этого долбаного психолога, который только и жрёт «зелень», как кролик. У моей первой жены был такой. Я имею в виду не психолога, а зайца. Хотя, может быть, когда я ездил по командировкам, на диване заводился и психолог… Меня этот заяц даже кусал. Ты знаешь, что в древнеиндийском трактате «Шукасаптати» сказано — это попугай говорит брамину, — что нельзя доверять рекам, тварям с когтями и рогами, людям с оружием в руках, а также женщинам и особам царского рода. Засеки это на своём замечательном носу.

— Ну… в общем-то твой попугай прав. Я сам однажды чуть не утонул в реке. Коров тоже побаиваюсь, кто знает, что у неё в башке? Мычит и смотрит, может и боднуть. Цари, военные — это понятно. Предадут за милую душу. А женщины? Тут надо подходить дифференцированно. Отделять мух от котлет.

— Уж лучше мухи, чем котлеты, — вяло отмахнулся Продюсер.

— Но ты же любил свою жену? Ту, с зайцем.

— Ты знаешь, что такое любовь? В том же трактате даётся объяснение этого слова. В любви человек проходит десять стадий. Вот они, дословно: созерцание, задумчивость, бессонница, отощание, нечистоплотность, отупение, потеря стыда, сумасшествие, обмороки и смерть. И ничего больше.

— Умный какой попугай-то!

— Почти как я.

— И до какой стадии тебе самому удалось дойти?

— До восьмой. Вовремя остановился. Хотя… В разное время по-разному. А иногда кажется, что уже и десятую давно перевалил.

С плазменного экрана что-то шепталось, мелькали кадры текущей хроники. Всё это напоминало языки пламени в огромном камине, где потрескивали дрова. Завораживало. Продюсер сидел с полуприкрытыми веками. Режиссёр вздохнул:

— Интересный у нас какой разговор. Ну, и что заяц?

Продюсер непонимающе взглянул на него. Потом очнулся.

— Заяц? Убило балконной дверью. Вышел подышать свежим воздухом, а тут сквозняк. Получил прямо по лбу и — разрыв сердца. Хоронили с почестями.

— Ладно. Всё это, конечно, хорошо, но ты будешь читать? Нашего кролика-психолога? — Режиссёр кивнул на листки бумаги, лежавшие перед Продюсером.

— Нет, — отозвался тот. — У меня в голове что-то закипает. Читай ты, вслух. Только самое важное.

— Как скажешь. Хотя, честно говоря, противно.

— А куда ты денешься?

Режиссёр брезгливо взял листки, потом вдруг спросил:

— А давай фильм сделаем? Настоящий. Как «Под песком». Человек исчезает, и непонятно, то ли он утонул в море, то ли ушёл к первой любви, то ли вообще возродился для новой жизни. Из суеты сует.

— Читай уж, — жестко ответил Продюсер. — Антониони хренов.

Одно время казалось, что Режиссёр сейчас бросит листки на стол, встанет и пойдёт к двери. Но он лишь тяжело вздохнул, проглотил ещё одну таблетку и бесцветным голосом начал:

— Карина. Та, которая сегодня своему партнёру Петру фейс расцарапала. Девушка вспыльчивая, гордая, южная кровь, короче. Не надо было ему соваться со своими гнусными предложениями, а тем более под юбку лезть. Но что взять с парня с уровнем мышления шимпанзе? Он и читает-то по слогам, а вырос в интеллигентной семье. Правда, на улице. Мальчик с Арбата. Привычка брать силой то, что нравится. Или что плохо лежит. За версту чувствуется, что подражает какому-нибудь отморозку из «Бригады». Но когда получил по зубам от девушки, сразу скис. Пустышка.

— Дальше, — зевнул Продюсер.

— Аслан и Мадонна. Она на самом деле Дуня Маркушкина, из Химок. Просто помешалась на своей кумирше, вот и взяла такой псевдоним. Полная идиотка, к тому же сызмальства занималась проституцией. Но данные есть, потому и поднялась. Хочет ещё и певицей стать. С её-то хриплым голосом. Нам её, сам знаешь, кто сосватал. А Аслан действительно амнистированный боевик, с большой роднёй и связями, здесь всё чисто. Но также горяч, неуравновешен, дик и дремуч. Хотя два диплома о высшем образовании уже имеет. Купил, конечно.

Продюсер вяло махнул рукой. Режиссёр продолжил:

— Студенты — Маша и Паша — идеальная романтическая пара. Даже чересчур возвышенны, словно не от мира сего. Того и гляди унесут их от нас Воздушные потоки куда-нибудь в девятнадцатый век. Там им и место. Потому что рейтинг их опускается всё ниже и ниже. Молодёжь хочет смотреть в кривое зеркало и хохотать, видя там обезьян. А если ты зрячий в стране кривых, то тебе глаз вырвут. Или сам зажмурься.

— Ну-ну, поморализируй мне тут, — недовольно проворчал Продюсер. — Песталоцци хренов.