Выставка

Да, красочный совет весьма полезен для пешеходов, но все-таки он чу-у-у-точку преждевременный, Радже особенно кололо глаз, что табличка висела приблизительно на том месте, где и должна была повиснуть после того, как, если настанет такое время, будет установлен забор, которым обычно ограждают строительные площадки.

Повешенная из озорства или по чьему-то приказу как элемент дополнительного давления на выживших жителей, Владица Перц во время своей трудовой деятельности, будучи старым строителем (работы общего плана, тем не менее, под общим руководством практических специалистов), слышал, что заказчики иногда прибегают к подобному тонкому психологическому воздействию.

По неизвестным причинам никто из (выживших) обитателей дома по сей день табличку оттуда не сбросил, вот она и болтается.

Тот некто с самого начала, доводя комедию до конца, стоя на плечах своего ничуть не в меньшей мере наделенного чувством юмора соучастника, к тому же, возможно, только что вернувшись с рафтинга, причем именно по реке, в честь которой, в чем был уверен каждый, по серьезным причинам и была названа улочка, так вот, тот, не слишком вникая в логику ситуации и предоставив право выбора пешеходам, именно этими коррективами доказал влияние улучшенной рафтингом клинической картины крови на искрометность духа. И, может быть, он всего лишь раз почесал кончик своего носа, подверженного воздействию крошек (побочным продуктом использования мелка) тончайшего белого известняка, при этом рискованно заколебавшись на плечах соучастника. Не следует исключать возможность, что на коррекцию надписи воздействовал, собственно, не рафтинг, а этот, бог его знает когда и бог его знает с какой целью выкопанный канал (любой готов поклясться – вечно без воды). Деревянный мосток, переброшенный через сухой канал, вел в незавершенное пространство, и не был нанесен даже на самый подробный план города.

Только плавать мне не хватало, не было более подходящего момента для остроты Владицы Перца, проталкивающего мысль о том, что он, помимо всего прочего, преуспел и в плавании, во что никто, даже мельком окинув его взглядом, при всей симпатии к нему никогда бы не поверил. Скорее капля воды, бросившись в море, вернулась бы оттуда, не смешавшись и не изменившись в размерах, чем Владица, доведись ему случайно застрять в этом канале под весенним дождичком, смог бы из него выкарабкаться, попискивая как больная летучая мышь и взывая о помощи. Да, на этих своих ножках он мог бы и хоровод повести, да, ножки могли бы ему послужить и для удара по перепуганному коварным замыслом противнику, но о том, чтобы выкарабкаться из канала под весенним дождичком – об этом и речи не могло быть. Только уточните, каким именно стилем, без этого Владица и пары монет не готов поставить на такое требование. Напротив, вопреки этому – такому условию – он весь уже рвется вплавь, руку, за которую держится, дергает в стиле летучей мыши, чтобы одолеть всякие дополнительные препятствия, вступить в схватку с фантастическим водяным чудищем, как будто он, по меньшей мере, с самим Тарзаном овец пас. Но оставим в покое Тарзана и чудище.

Что еще сказать о домике с высоким козырьком? Это, так сказать, по жизни – трехэтажка (строго говоря, бельэтаж +2) с одним подъездом и плоской крышей, и вообще вся она достаточно плоская, но не в смысле монолитности, которая вызывает почтительное уважение.

Окна, те, что побольше – комнатные, поменьше – в клозетах и на кухнях, без жалюзи. По системе три – четыре вдоль и три – четыре поперек. Добавьте к этому еще и подвальные окошечки (кроме того, что закрыто куском фанеры) на уровне земли, и верхнюю половину двустворчатой входной двери, вот вам и все застекленные поверхности. (Нигде нет ни одного замурованного окна). Балкончики, выходящие на задний двор, и незавершенное пространство по вертикали 3, 6, 9 и 1, 4, 7, утоплены в здании и практически невидимы. Все обрызгано грязно-желтой краской цвета поднебесной империи. С фасада, по центру, во всю высоту, на входе и по внутренней лестнице – та же краска, и далее, без перехода, с обеих боковых стен – все та же, и с тыла – тоже. И никаких граффити на прямоугольной поверхности, ограниченной начинающими ржаветь водосточными трубами. На первый взгляд, ничем домишко не мог приглянуться случайному прохожему, пробудить его воображение.