Выстрел

Он отодвинул в сторону широкую доску, закреплённую только одним, верхним гвоздём, и внимательно оглядел дорогу, проходящую за забором яхт-клуба. Метрах в ста двадцати обнаружилась чёрная антикварная карета, запряжённая четвёркой тёмно-гнедых коней, на облучке которой невозмутимо дымил курительной трубкой человек, выряженный в старинный камзол, щедро отороченный многочисленными белыми и тёмно-фиолетовыми кружевами.

– Обычная машина, – легкомысленно хмыкнула Матильда. – Кажется, БМВ последней модели.

– В том то и дело, что – лично для меня – совсем и не машина…

– Понятно. Наши дальнейшие действия, товарищ командир?

– Вылезаем, встаём на четвереньки, опускаемся на землю и ползём по-пластунски вдоль дорожного полотна, благо придорожная канавка заросла высокой травой.

– Далеко ползти?

– Думаю, километра полтора-два. Потом свернём, – Ник обеспокоенно посмотрел на жену: – А ты, радость моя, документы прихватила с собой? Паспорт, права? Или оставила в машине?

– Обижаешь, начальник! – притворно возмутилась Матильда, насмешливо похлопывая по нагрудному карману пятнистой гимнастёрки. – Сам же учил, мол, опытный диверсант никогда не должен расставаться с важными документами. Желательно, даже тогда, когда занимается любовью…

Трава была не только высокой, но и очень пыльной, заполненной разнообразными колючками и репейником.

– А мусора-то сколько, мамочка моя, – шёпотом ворчала Матильда, ползущая рядом. – Окурки, бутылки, пустые банки из-под пива, даже использованные презервативы…. Вот же, Россия-матушка…

– Отставить – бормотать, – строго велел Ник. – Скоро будем проползать рядом с каретой.

– С какой ещё каретой? Шутка такая? Ага, всё поняла и незамедлительно заткнулась…

На дороге – как показалось, прямо над головами – тревожно и хрипло вздохнули лошади, а невидимый возница высказался – голосом актёра Михаила Боярского:

– Каналья! И какого рожна я тут, спрашивается, торчу? Ведь понятно же, что проклятые безбожники сгорели заживо. Вон, пламя бушует расчудесное! Поднимается почти до самых небес…. А совсем скоро заявятся легавые, во главе с самим Королевским Прокурором. Начнут задавать жёсткие вопросы, мол: – «Чего здесь делаешь, шевалье? Кого, морда, видел? Что, родной, слышал? Почему лошади подкованы испанскими подковами? А шикарная карета, часом, не краденая ли?». Заметут ещё под горячую руку. Потащат в Бастилию – на предмет выяснения личности…. А всё начальство заумное и сумасбродное, мать их всех! Сиди, мол, наблюдай…. За чем, собственно, наблюдай? За пожаром? Горит и горит себе, и тухнуть не собирается…

Ещё минут через пять-шесть Матильда опять заныла:

– Долго нам ещё осталось? Я вся изгваздалась – как пьяный ёжик в густом предрассветном тумане. Руке все исколола. Про испорченный маникюр лучше промолчу…. Куда мы, вообще, ползём? А? Сколько ещё будем изображать из себя беременных гусениц и старых речных черепах из кубанских плавней?

– Уже немного осталось, – утешил Ник. – Как я помню, на карте был изображён ручей, впадающий в реку в полутора километрах за яхт-клубом. Следовательно, под дорожным полотном должна быть проложена бетонная труба. Вот по ней мы и переберёмся через дорогу, а там уже и окончательно определимся с последующими мероприятиями…

Труба оказалась просторной, диаметром метра полтора, а обнаруженный ручеёк – несерьёзным и маловодным.

– Не ручей, а одно название, – Марьяна продолжала изображать из себя сварливую ворчунью. – А как здесь пахнет общественным туалетом! Задохнуться можно запросто! Миазмы гадкие, образно выражаясь…

– Тихо, боец, – зашипел Ник, осторожно выглядывая из трубы. – Тихо, кажется, образовалась очередная засада.

По голубому ласковому небу, закладывая широкий круг над бывшим (догорающим?) яхт-клубом, летел гигантский орёл.

«Может, южноамериканский кондор?», – задумчиво предположил внутренний голос. – «Или, к примеру, гриф-стервятник?».

– Обыкновенный вертолёт, – хладнокровно пожав плечами, прокомментировала Матильда. – Летит себе и летит. Бело-синий, красивенький такой, наверное, ментовский. Торопится к месту взрыва-пожара – на предмет составления протокола и поиска возможных обгоревших трупов. Чего нам его опасаться?

– Для тебя – ментовский вертолёт. Для меня – белохвостый орлан, – ёмко пояснил Ник. – Так что, сама понимаешь, не маленькая…

– Понимаю. Куда же нам деваться теперь?

– Под землю, больше некуда, – Ник небрежно показал пальцем на чугунную крышку канализационного люка, стыдливо высовывающуюся из пыльной травы. – Дождёмся, когда «птичка» вдоволь налетается и вернётся на базу, или приземлится около яхт-клуба, и, благословясь, полезем…. А пока по списочному составу диверсионной группы объявляется внеплановый перекур. Дымите, дорогие товарищи, спокойно и беззаботно…

С удовольствием затянувшись табачным дымом раз-другой, Марьяна поинтересовалась: