Он качает головой в смятении, и я тихо повторяю:
— Это не так-то легко.
Он легонько проводит своими губами по моим, целуя, и я чувствую холод его дыхания, когда он шепчет:
— Я не жду, что с тобой будет легко, но этого недостаточно, чтобы остановить меня от того, чтобы заполучить тебя.
И с этими словами я целую его, позволяя ему наслаждаться моим сладким ядом. Он может контролировать меня в постели, что, несомненно, заставит меня еще настрадаться, но, в конце концов, я приму боль, потому что знаю, что буду в состоянии уничтожить его, чтобы спасти себя, чтобы вернуть себе все, что у меня украли, когда мне было всего пять лет.
ГЛАВА
Пробуждение в постели Деклана было безмятежным. Безмятежным каждым омерзительным способом. Его руки были на мне повсюду, в то время как его лицо было спрятано между моих ног, прежде чем он притянул меня на свои колени. Он завел руки мне за спину и держал их там своими руками, пока я трахала его. И вновь, он переплел и держал наши пальцы вместе, пока я кончала. Если быть честной, то мне требовалась его поддержка, потому что то, что он заставлял меня чувствовать во время секса, было мучительно и тревожно. Я не хотела, чтобы секс был приятным. Он не должен быть таким.
Но он не дал мне иного выбора, поэтому я солгала ему, сказав, что Клара приедет в мою квартиру, и мне надо там появиться, чтобы не вызвать подозрений. Мне просто нужно было убежать от него. Как только я возвращаюсь домой, я принимаю обжигающе горячий душ, отмывая каждую мою часть, но ничто не может очистить меня так, как Пик. Я чувствую, что ломаюсь и прекращаю бороться. Никогда в жизни я не хотела чувствовать то, что меня заставил ощутить Деклан. Когда картинки прошлой ночи и этого утра всплывают у меня в голове, слезы начинают свободно струиться по щекам, а в животе гниет отвращение.
Неспособная удержать все в себе, я выхожу из душа, падаю на колени, и меня неудержимо рвет. Болезненной смесью слюны, самой рвоты и слез. Образы Деклана, Карла, ремня, плоти, спермы, того старого матраса, вони подвала, запаха Деклана, моей ненормальной ненависти к Беннетту, моего одиночество без Пика, надгробного камня отца. Все это поглощает меня. Я слышу, чувствую, вижу, и затем еще один мощный позыв поднимает все вверх по моему горлу и отправляет в туалет.
В данный момент я ненавижу свою жизнь. Я ненавижу все в этой дерьмовой жизни, от которой так отчаянно хочу освободиться. Из меня вырываются рыдания, и я падаю на холодный пол и лежу, мокрая и обнаженная, а по комнате витает запах рвоты. И когда закрываю глаза, вижу папочку.