Выстрел из прошлого

– Да, Глеб, – он ответил по мобильнику, прочитав его имя на экране. – О’кей, понял. Отлично. Диктуй адрес, время, состав. Есть.

«Брошенное кирпичное здание на южной окраине Королева, – быстро записывал на листе бумаги Куница. – С центральной дороги повернуть, не доезжая до поста ГАИ, налево и ехать полтора километра. По пути встретятся лесопилка, бетонный завод, овощная база. Здание без ворот. На здании видны цифры: 67. Продавец приедет на автобусе марки „ЛиАЗ“, переделанном под катафалк».

– Оригинально, – бросил под нос Куница. – Что означают цифры 67?

– Понятия не имею. У меня, как всегда, голая информация.

И как всегда – стопроцентно точная, мысленно подтвердил Куница, заканчивая разговор.

Даже в Афганистане, горячий ветер которого еще не до конца выветрился из его головы, в составе спецподразделения он работал по информации, исходящей чаще всего от афганцев, и определить источник было практически невозможно: источник ссылался на другого, а тот на третьего. Глеб Галкин не откроет свой источник, иначе лишится своей доли в этом предприятии. По большому счету он – посредник.

Бойцы из подразделения Инсарова были спецами по перехвату караванов, брали те, что могли принести выгоду, и не обязательно материальную. В донесениях агентурной разведки генерал Тараненко рылся, как в сору. Порой его в грузе не устраивали виды оружия, боеприпасов, порой – маршрут, но чаще всего – охранение каравана, удвоенное или утроенное, и «какой из оппозиционных партий доставляется это имущество». Если груз устраивал его, он придавал ему особое значение и готовил перехват на двух рубежах – недалеко от границы и в глубине, только не ближе двадцати километров от пункта назначения каравана, в противном случае базовый район мог быстро отреагировать на бой во время перехвата.

Эти «афганские премудрости» крепко сидели в Кунице. Он часто вспоминал ночные рейды. Оставив машины далеко от места перехвата, они подкрадывались, занимали нередко заранее оттренированный боевой порядок и ждали своего часа. Официальные, согласованные с командованием операции проводились вместе с авианаводчиками и артиллеристами, группой огневой поддержки, имеющей, в свою очередь, связь с дежурными дальнобойными средствами.

В информации Галкина Куницу насторожило только время, и только со ссылкой на афганский опыт. Завоз в крупный город контрабанды, включая и оружие из Пакистана, шел с наступлением темноты или перед рассветом. В Королеве не действовал комендантский час, но от автотранспорта на ночной дороге в глазах не рябило, и фактически каждая машина была на особом внимании у патрульных. Однако настороженность зародилась в некоем противоречии: сделка должна была состояться в девять часов вечера, аккурат с наступлением темноты. Это то время суток, которое выбрал бы сам Игорь Куницын, «афганец». В этот раз все шло слишком гладко, никаких шероховатостей. Но Куница быстро сбросил напряжение, и помог ему в этом солидный куш, который шел к нему в руки: пятнадцать килограммов героина и деньги – его оптовая стоимость.

Игорь Куницын стал чуточку сутулым, что особенно бросалось при его полноте; при росте метр семьдесят пять он весил около девяносто килограммов. В мае этого года ему исполнилось сорок восемь. Он прошел в соседнюю комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

– Есть работа? – оживился Зубочистка, с удвоенной скоростью покусывая спичку. Валерий Мерзликин – самый молодой боец спецкоманды – по-прежнему был в форме, как и двадцать три года назад: мускулистый, поджарый. Ему можно было дать сорок, но не сорок семь.

– Приличный куш на окраине Королева, – ответил Куница, присаживаясь на диван.

– Тогда чего ты расселся? – рассмеялся Зубочистка.

– Время терпит. – Он доложил товарищам о звонке осведомителя.

В этой комнате их собралось шесть человек, два поколения. Троим было под пятьдесят, троим едва перевалило за двадцать пять. Но все они были опытными бойцами, закаленными в бесчисленных операциях в составе оперативно-розыскного подразделения таможни и бандитской группировки.

– Время терпит, – повторил Куницын, – но его не хватает на то, чтобы проверить сцену, – так он называл место предстоящих действий. – Она может быть под наблюдением. Если нас заметят, то сделка сорвется. – Он заострил свое внимание на Никите Гурове. – Ты хорошо знаешь Королев?

– Хорошо этот город знал наш бывший командир, – ответил штатный снайпер. – Витя Инсаров родился там.

– Но ты там работал, – настаивал Куницын.

Никита покивал. После увольнения из армии он три года входил в состав спецподразделения, которое отвечало за безопасность Центра управления космическими полетами.

Гуров одевался в стиле 70-х: джинсы (сейчас на нем были расклешенные), майка с короткими рукавами, джинсовая безрукавка. Он всегда носил усы, которые никогда не шли к его короткой верхней губе и крючковатому носу; казалось, усы растут из ноздрей.

– Ты представляешь себе место, о котором сообщил Галкин?