Выстрел из вечности

Это была его кромешная ошибка. Он даже и сам не понял, что сказал. Но то, что он сказал, на людей произвело огромное впечатление. Сидящие в этой квартире были в основном ветераны войны

– Моральный ты урод, – прошипела девушка сквозь сдавленные губы, – не думала я, что ты такой.

Блеск её красивых глаз вдруг померк и стал тёмным, как грозовая туча. Зозуля испугался этого блеска, хотел что-то говорить, оправдываться, но слов не было. Какая-то сила сдавила его горло. Он хотел убежать из этой враждебной ему уже квартиры, а ноги будто приросли к полу.

Девушка, тряхнув длинными русыми волосами, ушла в свою комнату, где упала на диван и заплакала. Такого от своего жениха она не ожидала. Этот его поступок был как гром среди ясного неба.

– Таких, как ты, Игорёк, в наше время в морду били. Кому готовил эти места в палате? Чтобы продать подороже? Так что ли? – сказал генерал. – Ты получишь своё, мой медик. Я уверяю тебя.

Нина слышала, но с дивана не поднялась. Ей не хотелось даже думать, что там произошло. Почему-то показалось, как по коридору института шёл её любимый Игорь Зозуля, окружённый девушками и заливисто смеялся: мол, медицина – это мрак. Мне захотелось взять больничный лист, потёр солью под мышкой – температура под сорок. Прошло несколько минут, и её как не было, а освобождение от работы в кармане. Так-то милые. Девушки, когда окончите ВУЗ будьте внимательны, кругом симулянты. Она видела, как он высокий, красивый наклоняется к каждой и таинственно шепчет: «Мишура всё это, чушь. Медицина ни черта не понимает. Есть такие дельцы – обмануть медика им, что два пальца описать. Я так на их уловку не поддамся, сам с усами».

Он шёл, увлекая за собой всех, кто был в коридоре, сверкал глазами, как бы зазывал, дескать, пойдёмте, я вам открою такой секрет, что век меня будете благодарить. В институте ничего этого нет, у меня народная медицина. Я много знаю. Со мной не пропадёте. Не зря у многих девушек на устах моё имя – таинственный незнакомец. Может быть, это и правда, но для друзей я свой. А потом она видела себя обнажённой. Крепкие руки Зозули обнимали её гибкий стан, и она шептала ему безумно: люблю тебя, люблю. И тут ей показалось, что это огромный змей касается её чувственных губ. Она в страхе откидывает его, но уже поздно. Он успел обвить её холодным телом. Она задыхается, старается вырваться, но тщетно. Змей завладел уже её сознанием и душой. Потом Нина увидела взгляд фашиста из-под танка, о котором рассказывал ей отец. Он был холодный и бесстрастный. На какое-то мгновение она сравнила его со взглядом Игоря, и ей стало страшно. Нина очнулась вся в холодном поту. И первое её желание было не жить. К чему стремиться, если её любимый человек предал, не только её, но и саму сущность жизни.

– Для чего вся эта кутерьма – любовь, наслаждение, жизнь, – шептали её губы, – лучше покончить всё разом и дело с концом. Не надо в глаза смотреть людям, оправдываться перед ними, что она тут не причём – это работа Зозули.

В квартире была тишина. Нина встала и пошла к комоду, где у неё хранились медикаменты. Свет зажигать не стала, искала вслепую. Ей было больно, нестерпимо больно, грудь жгло, будто куском раскалённого железа касались сердца. Она вздрагивала, видя безысходность своего положения. Слёз не было, они испарились все разом. А перед глазами стоял мрак своего ужасного положения. Она нащупала нужную пачку таблеток, ссыпала их в ладонь и, не задумываясь, поднесла с ожесточением руку ко рту.

– Нина, не делай глупости из-за какого-то мерзавца. Он не стоит этого. Не для того тебя мать родила, скончавшись при родах, – услышала она встревоженный голос отца, – ей нельзя было рожать, но она это сделала только ради меня.

Таблетки посыпались из руки. Она сразу сникла и, упав снова на диван, горько зарыдала. Но это были уже очистительные слёзы.

Черёмуха – волшебница

Прохладно. Лёгкий ветерок, шаловливо набегая, играет в листве распустившихся деревьев. Особенно в это время нарядной кажется черёмуха. Она, как девушка в подвенечном платье, благоухает на всю округу. Пришёл её черёд, и вот она старается не упустить свое, отведённое природой время.

С танцев шли двое. Обоим было скучно сидеть дома в такую ночь, когда сама душа ищет чего-то нового, ещё неизведанного. Разговор не клеился, видно, парень был не очень разговорчив или хотел казаться настоящим мужчиной, а девушка боялась показаться слишком навязчивой. И так, они шли молча, временами перебрасываясь ничего не значащими словами. Девушка была в лёгкой одежде, она коченела и молчала. И вся она была маленькой и воздушной, подуй ветер и её унесёт. Белокурые волосы по последней моде были длинные и хорошо ухоженные, говорили сами за себя.

Девушка прыгала, чтобы согреться, но парень как-то не обращал на это внимание. Вскоре до него дошло. Он спросил:

– Люба, тебе холодно?