Выстрел из вечности

Собака, как будто поняла его, гавкнула два раза, всматриваясь в темноту реки. Странная мысль, услышанная им в деревне, начала буравить его мозг. «Палка о двух концах, палка о двух концах». «Неужели это обо мне», – подумал он со страхом.

– Я люблю жизнь, – закричал он что есть мочи.

И громкое эхо пронеслось над Шексной и спящим городом. Вспугнутые вороны с карканьем слетели с деревьев. На его крик вышли парни, ищущие, где бы порезвиться.

– Так ты что, любишь жизнь? – зло сказал один из них, – мы тебе сейчас покажем какова она на самом деле, и ты будешь знать, как орать среди ночи о своей любви.

Шестеро здоровых парней стали надвигаться на него.

«Вырваться из их кольца мне не удастся», – подумал Петушков.

Он, что есть силы, ударил первого, кто подошёл к нему и не сразу заметил, как что-то тёплое и липкое потекло по его спине в брюки. Земля зашаталась перед глазами, и он услышал в меркнувшем сознании: «Вовка, люби жизнь».

Очнулся он в городской больнице. Солнце било в лицо, и белоснежные занавески трепыхались раскованно и вольно. – «Откройте окно, ему нужен свежий воздух», – услышал он нежный знакомый голос. Чей это? Чей?» – силился он понять. Всё виденное смешалось сейчас в один клубок сновидений.

– Где я? – сказал Петушков вслух.

– В больнице, – ответил тот же нежный и милый голос, – лежи, лежи не шевелись, красавец – мужчина.

Этот волнующий голос с какого-то потаённого дна начал всплывать на поверхность сознания.

«Чушь какая-то. Откуда он мог взяться здесь, да и как она могла узнать, что я в больнице», – била тревожная мысль. И тут он увидел черёмуху в белом наряде, где они когда-то провели с девушкой ночь. И на душе стало тепло и радостно. – Она, она – эта черёмуха, направила Любку сюда. Эх, черёмуха – волшебница, ведь на этом месте меня подрезали, что же ты сотворила с Вовкой Петушковым? И кто меня спас от гибели там, на берегу реки, когда я истекал кровью. Неужели черёмуха, которая подала сигнал Любке, а та провернула всё дело, и вот я здесь».

Ошибка молодости

Мороз крепчал. На автобусной остановке в ожидании автобуса, чтобы ехать в город,

стояла бабушка лет шестидесяти и её внучка девяти лет. Автобус задерживался.

Надвигались сумерки. Бабушка и внучка замерзли, хотели уже идти в свою деревню, как к ним подкатила иномарка, открылась дверца, из салона дохнуло теплом, и ласковый женский, молодой голос нежно проворковал:

– Родненькие, подико замёрзли. Я бы взяла вас в город, но у меня всего одно место. Вот девочку я возьму, если бабушка позволит, я отвезу её прямо к маме с папой. А так у меня вся машина забита.

Стёкла салона были затемнены. Посмотреть, что там находится, было проблематично. Девочка дрожала от холода, хотя была в валенках и шубке. Русая, толстая коса спускалась на грудь ребёнка. Глаза голубые глубинные выдавали её генетическое изящество, а длинные чёрные ресницы, будто накрашенные тушью, ставили её на высокий пьедестал красоты. Она жалась к бабушке и не знала, что ей делать.

– Замёрзнешь, милая, садись, – уговаривала женщина девочку, выйдя из машины, – в салоне тепло, машина новая.

И бабушка сдалась. Она вздохнула протяжно:

– Лена, садись. Тётя хорошая довезёт тебя до города. Если не придёт автобус, нам топать с тобой три километра до деревни. А я одна потихоньку дойду.

– Нет, бабушка, я без тебя не могу, – запричитала девочка.

– Завтра тебе ведь в школу, а у тебя ещё уроки не учены, ехать надо.

И Лена села. Машина рванула с места, бабушка не могла даже запомнить номера, он был чем-то замазан. И по сердцу прокатилась жгучая боль. Она вытащила из кармана мобильник, стала звонить внучке, мол, как там у тебя дела? Но абонент был недоступен. Встревожившись не на шутку, бабушка начала звонить сыну. Он откликнулся сразу.

– Как отправила? С кем? – кричал он.

– Не знаю, – отвечала женщина, – подъехала какая-то краля на иномарке, мне показалось брюнетка с короткой стрижкой и карими глазами, посочувствовала нам, что мы замерзаем, и я решила отправить с ней внучку.

– Что ж ты наделала, мама! Я ж говорил тебе, чтобы ты никому не доверяла мою дочь. Не то время. Хорошо ещё, если потребуют выкуп, а если её украли на органы?

– Витя, ты что меня пугаешь? А если у меня разорвётся сердце? Женщина то уж больно хорошая. Один голос, что стоит. Будем ждать.

– Нет! Ждать – значит потерять ребёнка. Сволочи могут быть с хорошим голосом и приличными манерами, а в душе у них, как обычно, чёрный омут…

Виктор Жигулин побежал к участковому, которого немного знал. Капитан полиции Игорь Воробьёв позвонил куда следует. На постах ГАИ им сообщили, что такая машина не проходила. Круг замкнулся. Телефон Лены Жигулиной молчал.

Наступила звёздная ночь. Девочка не появилась. Полиция города встала на дыбы. Но никаких зацепок об исчезновении девочки не поступало. Бабушка Лены рвала на себе волосы. Стоя на коленях возле иконы Божьей Матери, кричала: