Выстрел на Большой Морской

— Да. Если даже его не убьёт взрывом, он окажется в ловушке. Вход и выход петли завалит обрушившимся сводом, и вашего врага ждёт самая страшная смерть — от медленного удушья. Не берусь судить, насколько ему хватит оставшегося воздуха. Который, кстати, будет ещё и отравлен газами… Но такой участи не пожелаешь никому!

— Лыков точно оттуда не выберется? Парень уж больно ловкий…

— Я же сказал: штука очень мощная. Взрыв обрушит свод галереи на большом протяжении. Вы сможете прокопать сто саженей плотного грунта, без лопаты, при условии быстрого уменьшения воздуха? И с лопатой не прокопаете. Лыков тоже не справится.

— Так значит, смерть от удушья? И тело никогда не найдут. Ловит волк роковую овцу… Да, за такое и семи тысяч не жалко!

Рупейто-Дубяго залез в портфель, вынул пачку банкнот, отсчитал нужную сумму и протянул её Казистому.

— Не фальшивые? — подозрительно спросил тот, проверяя билеты на просвет.

Отставной кирасир молча перекрестился на икону.

— Ладно. Последняя предосторожность. Главная галерея в десяти саженях от входа имеет ещё одно ответвление, по правой стороне. Когда дело будет сделано и вы приметесь уходить — сверните в него.

— Это зачем?

— А вдруг Лыков придёт не один? Вы полезаете наружу, а вас там дожидается полицейский отряд!

Рупейто с подозрением уставился на отца Николая:

— И куда же нас приведёт ваше ответвление? В стан Ваньки Чуркина? Решили хапнуть всё содержимое моей портфели?

— У Ваньки хапнешь, — усмехнулся благочинный. — Скажет, что там было пять рублей… Не бойтесь, Дубяго. Вы выберетесь наружу в полуверсте от того места, где вошли. Там не будет ни громил, ни полиции. А чтобы развеять ваши подозрения, через десять минут сюда явится один видный обитатель каменоломен. Бандит по кличке Кабысдох. Он уже третий год, как проживает под землёй и знает здесь каждую пядь. Кабысдох отведёт вас в Ивановскую пещеру, вы её всю обойдёте и изучите. С факелами в руках. И петлю, и боковой проход в безопасное место. Определите, где именно заложить патрон, сколько вы успеете пробежать за две минуты — словом, подготовитесь. Лыкова надо бить наверняка!

Глава 26 Тем временем в Петербурге

Благово дочитал рапорт Лыкова до конца и не мешкая пошёл к фон-Плеве.

— Владимир Константинович, вы показывали кому-нибудь донесение Лыкова, которое он подал перед отъездом в Москву?

— Да.

— Кому же?

— Тайному советнику Римеру.

— Но зачем, Владимир Константинович?

— Согласно личного распоряжения министра, переданного мне в телефон.

Благово стукнул себя кулаком по колену и отвернулся, с трудом сдерживая раздражение.

— Что случилось, Павел Афанасьевич?

— Вы помните, может быть, что там упоминается единственная зацепка для поисков, московская любовница Самотейкина?

— Да, помню; Манька-Контузия. Лыков её нашёл?

— Нашёл. Мёртвую.

Плеве осёкся.

— Как это случилось?

— Её задушили за несколько часов до его прихода. Дворник дал точное описание колбасника…

— Т-а-а-к… В совпадение вы, конечно, не верите?

— В последнем своём рапорте Лыков сообщил: он обнаружил обоих убийц в Хапиловке. Случайно была вслух произнесена его фамилия, и это помешало задержанию: Рупейто с Мишкой смогли убежать. Откуда-то они знали и его фамилию! Какие уж тут совпадения…

Плеве вскочил со стула и принялся ходить по комнате. Наконец он взял себя в руки, сел напротив своего вице-директора и сказал, глядя ему прямо в глаза:

— Есть только одно объяснение этому. Ведь так?

— Так. Здесь измена, и изменник — Ример.

— Но что я мог сделать, Павел Афанасьевич? Приказ его сиятельства. Оказалось ещё, что Ример, как дворянин, приписан к лейб-губернии.[120] С ним теперь никак не совладать.

— А если выйти к графу с отношением?

— Бесполезно. Доклад Лыкова был сдан через мою приёмную. Мы же с вами и окажемся виноваты — граф скажет, что утечка произошла оттуда.

Полицейские помолчали, потом Плеве спросил, отводя глаза:

— Как он там?

— Ходит по притонам. Сдружился с парочкой московских «иванов», которые давно в розыске. Полагаю, Эффенбах, читая лыковские рапорты, только слюни вытирает… В Хапиловке — это такая пригородная уголовная слобода — Алексей налетел на Рупейто с Мишкой. Вышло столкновение, сначала в трактире, потом на улице. Колбасник, действительно, страшно силён. Даже Лыков не справился, но только потому, что был один, а их двое. Получил касательное огнестрельное ранение. Мне бы туда, в Москву, а?

— Как у вас дело о конногвардейцах?

— Послезавтра передаю прокурору.

— Сразу и выезжайте, как передадите. Раньше нельзя.

На этом беседа закончилась. Благово вернулся к себе недовольный. Он опасался за Лыкова и считал, что его место сейчас в Москве. Но убийства в Конногвардейском полку расследовались им также по августейшему распоряжению. Государь торопил министра с передачей дела в суд, и граф сообщил вчера об этом Плеве. Придётся пока задержаться в столице.

Размышление Благово прервал курьер:

— Ваше высокородие! Там в вестибюле человек к вам просится. Назвался графом Шторре. Прикажете пустить?

— Граф Шторре? Да, пусть заходит. Чего это я Автондилу понадобился?