Выстрел по фотографии

– Правда? Ты так считаешь? – Мамусик подошла к зеркалу, состроила себе глазки, огладила постройневшую после занятий фитнесом фигуру и улыбнулась

– Ну вот, я опять свободная Кармен.

Кто же спорит? Поняв, что мои утешения здесь не нужны, стала собираться домой.

– Да, мамуль, чуть не забыла. Пусть эта папка у тебя полежит. Если наш жилец тебе позвонит, скажи, что папка у тебя и отдашь ему лично в руки. А мне сразу же позвонишь. Хорошо?

Мамуля стала выяснять, что за папка и почему ее надо отдать нашему жильцу. Придумав более ни менее правдоподобное объяснение, я стала прощаться.

Из машины позвонила Ольге Андреевне, узнать, не передумала ли она. Но она сказала, что до Нового Года побудет у Ильи Алексеевича. Мне стала тоскливо. Как-то незаметно я привязалась к ней, даже не представляю, что буду делать, если наступит время, когда она … Нет, не буду о грустном. Скоро Новый Год, вот об этом и подумаю.

Хорошо, что успел! Как назло, столько снега навалило. Но, вроде все почистил, самое главное, дорогу к подъездам, как раз в это время жильцы возвращаются домой, кто пешком, а больше на машинах. И, если площадка перед домом не расчищена, некуда будет ставить автомобили и недовольству не будет конца. Будут ворчать, какой дворник бездельник, и за что только деньги получает, гнать бы его в шею. Иван усмехнулся. Нет, никогда он не слышал таких слов, наоборот все хвалили его, здоровались и вообще. Сердце болезненно сжалось – как же он вляпался. Череп пропал, но Иван понимал, что так просто он его не оставит. Рано или поздно тот объявится, и что тогда делать? Как из всего этого выбраться? Как же ему хотелось с кем-нибудь поделиться, чтобы посоветовали, чтобы посочувствовали. Все чаще приходила мысль, рассказать все участковому. Он остановился и огляделся вокруг. Все расчищено, полный порядок. Сейчас начнется «Жди меня». Как только у него появился телевизор, он не пропустил ни одной передачи. Не может такого быть, чтобы его никто не искал. Ведь жил же он где-то раньше. Должны быть у него родители, родственники, соседи, знакомые. Он впился глазами в экран. Показали больницу и человека, потерявшего память. Это был пожилой мужчина, который бессмысленно таращился на объявившуюся родню и, как было видно, никого не узнавал, а счастливые родственники плакали, тискали его и целовали. У Ивана навернулись слезы – повезло же кому-то. Черт, зачем он ушел из больницы? Может сейчас и его бы нашли. Он еще некоторое время смотрел передачу, но больше ничего интересного не было, а потом весь вечер говорили о предстоящем празднике. Оказывается скоро Новый Год. Этот праздник он будет отмечать впервые, то есть, наверное, в прошлой жизни он тоже вместе с близкими встречал Новый Год, но как это было, не помнил совсем. Он закрыл глаза и попытался представить себя в кругу семьи. В висках привычно застучало, голову заломило. Нет, ничего не выходит. Опять ничего.

Ну, вот и начались предновогодние дни, которые все называли предновогодней суматохой. Какая к черту суматоха? Настоящий сумасшедший дом! Пробки на дорогах увеличились, хотя, казалось бы, куда уж больше. Но на это почти никто не роптал, настолько они стали привычными. А в магазинах просто началась вакханалия какая-то. Кажется, в эти дни продать можно все, чем и пользовались предприимчивые продавцы. Я заехала в «Ашан», чтобы купить рыбу и креветки, но пока дошла до рыбного отдела, моя тележка была уже доверху полна. Потому что надо было купить фейерверки, свечи, а там очень хорошенькие сувенирчики попались, и еще елочные украшения, и еще новогодние маски, шляпы, парики. На минуту я остановилась, вспоминая, чтобы еще такого купить, и невольно посмотрела на окружающих. Боже мой! Сумасшедшинка в глазах, полубезумные улыбочки, или наоборот сдвинутые брови и сосредоточенный взгляд и у всех целеустремленная походка. Неужели я тоже с такой же физиономией сейчас носилась по магазину? Все, заканчиваю с этим безумием. Нет, пока не могу закончить, мне поручили купить подарки для всех сотрудников. А еще надо заехать за костюмами. Мне сказали, сегодня все будет готово. Кто, в чем будет, хранится в тайне. Даже девчонки молчат, как партизанки на допросе. Интересно, я бы молчала на допросе? Нет! И еще раз – нет! Чтобы меня пытали? Да боже упаси. Сразу бы все рассказала, что знала и не знала. Слава Богу, ничего не знаю, и мне это не грозит. В общем, домой я приползла на полусогнутых, не помню, когда так уставала.