Выстрел по видимой цели

Токарев продиктовал адрес. Это был яхт-клуб в Долгопрудном. Через полтора часа Никита с большим трудом добрался до этого места — на дороге были заносы, дворники не успевали очищать лобовое стекло.

Яхт-клуб оказался обычной лодочной станцией, но это было не принципиально. Токарев, работающий там сторожем, был один в один с изображением, взятым с камер бензоколонки. Курносый и веснушчатый, невысокого роста, он сидел и играл в телефон, когда в помещение ввалился Никита.

— Самойлов Никита. Оперуполномоченный, — он предъявил удостоверение.

— Так тут написано Смоленск, а вы про Ярославль говорили, — Токарев оказался внимательным.

— Убийство произошло в Смоленске. — Никита, стряхнув с кроссовок снег, убрал удостоверение в карман и потер замерзшие руки. — А алиби подозреваемому обеспечили вы. Поехав в Ярославль на его машине, с его карточкой. Пособничество получается, — надавил на курносого полицейский.

— Меня двоюродный брат попросил к тетке нашей съездить. Ну это, к его матери, получается. Так и машину дал. У меня-то денег нет, да и тачки тоже. Какое алиби? — Токарев искренне удивился.

Никита внутренне чертыхнулся. Концепция затрещала по швам.

— Расскажите с самого начала. Чем занимаетесь?

— Дык, а что рассказывать? Год назад приехал в Москву. Стас помог комнату снять. Работа пока такая. Вот попросил к маме его съездить. Я ему по мелочи часто помогаю. Резину вот зимнюю недавно ставил.

— А зачем на записке написали «маме от сына»? Почему не поднялись к ней?

— Карантин там. Да и она все равно никого не узнает после инсульта. И фрукты санитарки с соседками все сожрут, но хоть тетку обижать не будут. А записка… Так фрукты и вправду от сына.

Андрей был непрошибаем.

— Ладно. А как вас Станислав просил поехать? Лично?

— Ну написал вечером. Вот. — Токарев протянул Никите смартфон с открытым «Вотсапом».

«Андрюха, что-то я за маму волнуюсь. Сгоняй в Ярик завтра, а? Хочу позвонить докторше, а давно ей ничего не подгонял», — это было сообщение от абонента «Стас».

«Да у меня смена завтра», — в ответ было набито Токаревым.

«Ну поменяйся. Пообещай проставиться. Я оплачу все расходы».

«Ладно»

«Красавчег. Заскочи вечером, машину заберешь и карточку».

— Что-то на словах сказал?

— Нет. Просил купить два набора. Фрукты — в палату, шампанское и конфеты — докторше.

Никита задал для приличия еще несколько вопросов, но понял, что тут ловить нечего, и поехал на Николо-Архангельское кладбище. Такого количества дорогих машин со спецсигналами, блатными номерами и служебными водителями он не видел никогда в жизни. Подъезд к некрополю регулировали сотрудники ДПС, у церкви патрульно-постовая служба выставила металлические ограждения, чтобы формировать поток прощающихся. Никита, увидев Зою, обнимающую Наталью Васильевну, решил не отвлекать ее и прошел в церковь. Народу там почти не было, гости церемонии в ожидании катафалка находились на улице — курили, разговаривали. Внутри Никита быстро написал записочки: одну — за здравие близких, вторую — за упокой, куда внес несколько имен усопших родственников, помедлив, добавил к ним «Дионисия». За этим занятием его застала Зоя. Из-под шарфа, которым была прикрыта ее голова, выбились каштановые пряди волос. Глаза слезились — то ли от сочувствия Наталье Васильевне, то ли от морозного ветра — и оттого блестели на лице Зои темным янтарем. В огне свечей она выглядела какой-то потусторонней. Никита смотрел не нее и словно не узнавал. Куда-то вдруг делись ее столичность, принадлежность к суровой профессии… Зоина зыбкая фигурка с втянутой в плечи шеей показалась Никите до того хрупкой, что захотелось ее обнять и защитить.

— А ты верующий? — Зоя достала руки из карманов и стала на них дышать, пытаясь согреться.

— Ну да. Воцерковленный. Но грешу много. Пост вот не соблюдаю, да и… — Никита остановился, поймав себя на неуместности исповеди. Он никак не мог найти верный тон в разговоре с Зоей, вдруг явившейся ему совсем в другом — непривычном — лике.

— Я тоже грешная. — Зоя словно не услышала оборванной фразы Никиты. — Простить Муратова не могу. Пытаюсь оправдать его: он ведь о нас заботился, возможно, так грех свой замаливал. Не бросил, не сгинул… Но ничего не могу с собой поделать.

В голосе Зои слышалось подлинное сожаление. Никита хотел ее утешить, но в этот момент двери церкви растворились и четверо мужчин в черных костюмах с лицами мафиози занесли гроб с телом Муратова. Это были обычные сотрудники ритуальной службы, но вид у них был угрожающий. Церковь забилась народом полностью, и Зою с Никитой оттеснили к самому амвону, возвышению, ведущему к алтарю. Гроба оттуда было почти не видно. Зое от этого было даже легче. Всем присутствующим передали по бумажке и свечке. Никита проткнул своей свечкой бумажку и зажег ее от лампады у иконы Богородицы, затем помог Зое зажечь ее свечу. Девушка не понимала, зачем ее напарник проткнул бумажку, ровно до того момента, когда оплавленный воск не капнул ей на руку. Она чуть не выронила свечку и повторила маневр Никиты, укрыв руку обрывком бумаги.