Выстрел (сборник)

Гонсолен решил предложить жене новые развлечения, сделал новые пристройки к своему дому, меблировал его с роскошью вельможи, старался разбудить в жене прихоти, чтобы иметь радость исполнять их. Это был преданный и робкий невольник. Он ползал перед женой, целовал подол ее платья, вытирал губами пыль с ее ботинок и упрямился лишь тогда, когда улавливал в словах Мадлен намек на отъезд из Бушу. Он всю жизнь прожил в этих горах, среди сосен, буков и скал, жизнь уже долгую, и покинуть эту деревню для него было равносильно медленному отравлению. Он не выдержал бы и умер. Он это понимал, чувствовал. Этот человек, у которого была любимая жена, который мог ежечасно упиваться ее красотой, блеском ее глаз, гладить своей огрубелой красной рукой шелковистые и тяжелые пряди черных волос, дышать ее жизнью и пьянеть от страсти, теперь боялся умереть. Он не мог решиться расстаться с этим существом, один взгляд которого сводил его с ума или терзал. Эта мысль ужасала его.

Он чувствовал странную ревность. Что случится, когда он умрет? Что сделает Мадлен? Как долго она будет вспоминать его? Долго ли будет сожалеть о нем? Он часто сомневался в любви своей жены. Умереть значило оставить Мадлен другому. Кем будет этот другой? А его, Гонсолена, забудут! Он станет одним из тех призраков утреннего сна, которых прогоняет первый луч солнца. Ревность странная, но воистину мучительная.

Молодая женщина, со своей стороны, проводила жизнь в смертельной скуке. В глубине ее души таилось безумное желание покончить с этим однообразием. Ее сердце не жило до сих пор, а в материнстве, которое могло бы отвлечь ее мысли, может быть, спасти ее, успокоить ее возмущение, — в материнстве ей было отказано.

На горе недалеко от парка, в центре которого был выстроен дом Гонсолена, жил лесоруб, Томас Луар, часто работавший у торговца лесом. Это был очень странный и причудливый малый, о котором ходили различные слухи. Одни называли его контрабандистом и смелым браконьером, который не побоялся бы вступить в драку с жандармами, лесничими или таможенными. Другие представляли его прилежным работником, глубоко привязанным к своей старой матери и окружавшим ее заботой и нежностью.

Томас Луар был браконьером, как все крестьяне в Бушу, возможно, чуть смелее других, потому что не любил прятаться. Часто Томас становился контрабандистом. Хотя он был крепкого сложения и не имел недостатка в работе, он не всегда располагал средствами, чтобы оказывать матери ту помощь, которой требовало ее слабое здоровье. Он хотел, чтобы в доме ее окружал достаток, а его тяжелое ремесло, как ни был он искусен и неутомим, не избавляло старушку зимой от холода, не позволяло покупать нужные лекарства и приглашать доктора из Сен-Клода, когда больной делалось хуже. Тогда Томас брал свои сбережения, бросал топор, застегивал штиблеты и отправлялся в Швейцарию, откуда возвращался по горным тропинкам с тюком табака на спине. Его называли дикарем, но он был всего лишь робок. Его называли добрым, и не ошибались.

Томас получил некоторое образование. В детстве он был смышленым, и это заметили в школе. Приходский священник полюбил его, взял к себе, а так как мать его в то время работала, а отец был еще жив, священник поместил Томаса Луара за казенные деньги в семинарию в Сольнье. Томас оставался там четыре года. В этот промежуток времени отец умер, а мать занемогла. Пришлось забрать ребенка из семинарии.

Вернувшись в Бушу, Луар выбрал ремесло лесоруба и работал с утра до вечера. Он не жаловался, не сожалел. В холодных стенах семинарии Томас задыхался. На него надели оковы, с которыми он никак не мог смириться. Он умирал в семинарии, как волчонок в конуре. Свобода стала для него громадным облегчением. В двадцать пять лет Томас Луар был высоким и крепким молодым человеком с правильными чертами лица, с кротким взглядом и квадратным лбом. Темно-каштановые волосы были острижены под гребенку. Он не носил ни усов, ни бороды и потому казался еще моложе.

Ему приписывали много любовных интриг. Когда он шел утром по дороге в Бушу и останавливался поговорить с фермером, гнавшим быков, редко бывало, что разговор не оканчивался такими словами: «Ну, Томас, ты все еще ходишь к своей блондинке?» Молодой человек смеялся и пожимал плечами. Дело было в том, что он еще не думал о любви. Его жизнь наполняла трудная и беспрерывная работа да привязанность к матери. Когда кто-нибудь из молодых людей в Бушу женился, Томас чувствовал неопределенную печаль, но он быстро отбрасывал ее от себя с улыбкой, и если грусть возвращалась, он говорил себе: «Пройдет!» И грусть в самом деле проходила, как мелкий дождь, прогоняемый лучами веселого солнца.

Однажды на тропинке, поднимавшейся в гору между соснами, Томас встретил молодую женщину. Тропинка была узкая, и Томас посторонился, чтобы пропустить женщину. Это была Мадлен. Луар не мог сдержать восторга и пробормотал, сам не зная, что говорит:

— Боже, как она хороша!