Выстрел Собянской княжны

— Ничего!.. Есть у меня еще в запасе гостинец! Еще почешетесь, Константин Константинович с Константином Афанасьевичем!

Поскольку в списках свидетелей никого более не значилось, все находились в недоумении относительно этого «гостинца адвокату». Лишь с началом обвинительной речи товарища прокурора стало постепенно ясно, что хитрый Андрей Львович имел в виду саму обвиняемую!
Вся обвинительная речь этого тонкого психолога была настроена на то, чтобы вызвать в Александре ответные реакции, пробудить в ней тот неукротимый дух противоречия, которым она всегда отличалась, и заставить ее грубо спорить с ним на глазах у присяжных. С первых же слов заговорил он о неизгладимой лживости Сашеньки, об изворотливости ее ума и снедающей ее гордыне, заставляющей ее рядиться в дворянские титулы, именоваться Собянской княжной Омар-бек и предъявлять заранее изготовленные с этой целью подложные письма, якобы ей адресованные.
Сашенька взвилась тут же!

— Я не говорила никогда, что эти письма писаны мне! — закричала она без дозволения. — Этот господин врет! Я говорила, что они мне принадлежат! Это не одно и то же!

— Вы, господа присяжные, видите сейчас эту изворотливость в действии! — сделав красивый жест рукой, сказал Морокин. — Да, сударыня, именоваться княжеским титулом и владеть им по праву — это разные вещи!

— Я владею им по праву рождения! — в запале крикнула обвиняемая.

— Она именовалась чужими именами только в шутку! — попытался прийти на помощь подзащитной Арсеньев. — Здесь, в зале я вижу господина Дубровина, ее бывшего жениха, он может подтвердить мои слова!

Адвокат спешно подошел к скамье обвиняемой и тихо сказал ей:

— Молчите, молчите, ради бога! Вы же сами себя губите! Разве не видите вы, что он это делает специально, чтобы разозлить вас и выставить в дурном свете?!

— Прекрасно! — даже с некоторой радостью подхватил слова Арсеньева торжествующий и беспощадный Андрей Львович. — Я готов сделать перерыв в своей обвинительной речи! Пусть господа присяжные познакомятся с достойнейшим человеком, над чувствами которого госпожа Рыбаковская надругалась, и которого она просто бросила! А из последних слов о праве рождения вы можете себе представить, что думает о нас всех госпожа Рыбаковская! О нас всех, не обладающих этим загадочным «правом рождения», которое может далеко завести человека, единственно на нем строящего свои поступки! Она нас всех пре-зи-ра-ет!

Присяжные, пошептавшись, заслушали Дементия Дубровина, элегантного, холодного и сдержанного. Показания его были сухи, корректны и уважительны по отношению к судимой женщине.

— Чертовски достойно держится! — с сожалением шепнул Арсеньев сжавшемуся в комок Кричевскому. — Боюсь, это достоинство не на нашу мельницу! Зачем она его бросила — не понимаю!..