Выстрел в чепчик

— Тамарка едить! — гаркнула я, и с бабой Раей приключилась радость.

В отличие от Маруси Тамарка была ее кумиром. Все в Тамарке любила баба Рая, даже пьянство, которое органически не терпела в Марусе.

— И пусть пьеть, — говорила баба Рая, когда я указывала ей на эту несправедливость, — ей по должности положено. Она жа ж, должна сделку каждую обмыть, чтобы с богом сладилось дело, и партнеров опять жа ж умаслить должна, и к чиновникам подкатиться, потому как Тамарка не буфетчица там какая жа ж, а цельный президент компании. Тамарка жа пьеть культурно.

Здесь я возразить ничего не могла — Тамарка действительно пила культурно, хоть и много. Приятно было одно: это редко происходило в моем доме.

Пока я размышляла над тем, что будет теперь с Тамаркой и заразится ли она, пришел с работы Евгений, чмокнул меня в щеку и крикнул:

— Баба Рая, жрать хочу!

— Мне ж некогда ж, — заявила с кухни баба Рая. — Я жа ж занята.

Евгений удивился.

— А чем занята? — почему-то спросил он у меня, хотя имел возможность поинтересоваться прямо у бабы Раи.

— Ужин торжественный Тамарке готовит, — сообщила я.

— Ой, е-мое, — подивился Евгений и отправился на кухню, хватать куски из-под рук бабы Раи.

Имея аппетит, который уступал только Марусиному, Евгений был большой любитель крутиться на кухне и втихарцах подъедать самые важные продукты.

Так, Евгению ничего не стоило слопать крем перед непосредственным нанесением его на торт. Крем, конечно же, обычно оказывался очень сложным, и на его приготовление требовалось как минимум два часа, а гости ожидались с минуты на минуту. Можно представить, как возмущалась такими поступками Евгения баба Рая.

Вот и в этот раз он, несмотря на то, что только зашел, уже успел съесть что-то чрезвычайно важное.

Баба Рая аж зашлась от крика, это и помешало ей услышать звонок Тамарки. Я сама ей открыла и прошептала:

— Проходи.

Тамарка на цыпочках прошла и, резко понижая голос, спросила:

— А почему шепотом?

— Чтобы баба Рая не услышала, — пояснила я. — Она уже тебе жутко рада и готовит ужин.

— Ах она моя рыбочка, — умилилась Тамарка, которая обожала бабу Раю уже за одно то, что баба Рая ненавидела Марусю.

— Пойдем в гостиную, — сказала я, — пока нас не застукали. Ведь не дадут поговорить.

В гостиной мы уселись на диван. Тамарка раскрыла сумочку и достала из нее небрежно свернутую шляпку, шляпку, которую сворачивать не рекомендовалось ни при каких обстоятельствах, ту самую шляпку, которую я и в коробку-то укладывала не дыша.

— Вот, Мама, полюбуйся, — трагически воскликнула она, расправляя шляпку и стряхивая с нее крупицы табака и шелуху от семечек.

Я взяла шляпку, с кислым видом покрутила ее в руках и вернула Тамарке.

— Пускай пока поживет у тебя, — сказала я, стоически ставя на шляпке крест.

Тамарка скомкала шляпку, запихнула ее обратно в сумку, сделала мне страшные глаза и спросила:

— Мама, что это такое?

— Еще не знаю сама, — ответила я.

— Хохма не хохма, — продолжила Тамарка, — прикол не прикол, но руки кому-то поотбивать надо бы.

Ума не приложу, кому это выгодно. Юлька сказала, что это маньяк.

— Вполне возможно, — согласилась я.

— Если маньяк, то не так уж покушения и безопасны, как вы все настроились. Маньяк — он существо непредсказуемое. Побалуется-побалуется, да и пришьет кого-нибудь ради прикола. Зря вы к этому так легкомысленно относитесь.

— Почему мы? А ты? У тебя, моя птичка, есть все возможности отнестись к этому нелегкомысленно, — саркастически заметила я. — Покажи нам пример.

Тамарка опешила:

— Мама, а я здесь при чем?

— Нет, ну как я упиралась! — закричала я. — Как не хотела с тобой разговаривать об этом! Нет же, ты, неугомонная, сама на неприятности полезла.

— Да куда я полезла-то? — рассердилась Тамарка. — Говори ясней.

— Куда уж ясней. Сама же утверждала, что все только и говорят об этом, так разве не сказали тебе, что это заразно? Вот Юлька, к примеру, она разве тебе не сказала?

— Говорила что-то…

— Говорила, — передразнила я Тамарку. — Зачем ты пришла? Не хочу я разговаривать с тобой об этом. Если промолчу, кто знает, может, еще и пронесет, не заразишься.

— Думаешь, я могу заразиться от тебя? — с большим сомнением спросила Тамарка.

— Не думаю, я уверена.

— Да ну, чепуха, — отмахнулась она.

Я воздела руки к потолку и, забыв про бабу Раю, завопила:

— И еще она говорит о легкомыслии! Не чепуха! Ты заразилась!

Слава богу, баба Рая меня не услышала, уж слишком она была занята борьбой с Евгением. Ее лай доносился из кухни.

А Тамарка после моего сообщения призадумалась.

Думала сосредоточенно и долго, рассеянно блуждая взглядом по комнате и время от времени выдавая комментарии, не относящиеся к предмету ее углубленных раздумий.

— Коврик, что ли, новый купила? — бросила она вопрос, уронив взгляд на коврик, лет десять уже лежащий у дивана.

— Какой новый, сто лет в обед, — удивилась я.

— Раньше его не замечала, — буркнула Тамарка, не выходя из глубокой мысли.

Я напряженно ждала, чем закончится ее анализ. Тамарка же, упершись взглядом в потолок, по ходу мысли равнодушно отметила:

— Хорошая люстра, жалею, что и себе не купила.

Была ты, Мама, права, брать надо было.