Выстрел в лицо

Подняв руку, отпечаток которой теперь красовался на балконе, он медленно поднес ее к плечу жены. Паола лежала, отвернув голову в другую сторону и почти целиком накрывшись подушкой, но он без труда услышал ее слова:

— Если хоть мизинцем этой руки до меня дотронешься, я с тобой разведусь и детей заберу.

— Они уже взрослые, сами решат, с кем остаться, — ответил Брунетти голосом, полным олимпийского спокойствия.

— Я умею готовить.

— Верно, — признал свое поражение Брунетти.

Паола вновь погрузилась в сладкую дрему, и Брунетти ушел принимать душ.

Спустя немногим более получаса он вышел на улицу, успев проглотить первую за день чашку кофе и не забыв прихватить шарф. Сегодня он решил обуться в ботинки на толстой резиновой подошве. Тротуары были засыпаны девственно чистым снегом, который так чудесно пинать ногами. Засунув руки в карманы теплой куртки, Брунетти прокатился на одной ноге вперед, уверяя себя, что делает это с единственной целью — понять, скользко на дороге или не очень. Он с радостью обнаружил, что снег совершенно не скользкий и больше всего похож на кучу мягкого пуха. Брунетти шагал, поочередно, то одной, то второй ногой взметая перед собой белые фонтанчики.

Добравшись до перекрестка, он обернулся и с гордостью посмотрел на проделанную им работу. Венецианцы спешили на службу, срезая дорогу через campo, взбивая и разбрасывая в стороны снег. Кое-где на площади, там, где снег начал потихоньку таять, уже появились залысины, сквозь которые просвечивала брусчатка. Прохожие, все как один, двигались опасливо, словно только что ступившие с корабля на сушу моряки, которые еще не очень твердо держатся на ногах. Но все равно на большинстве лиц Брунетти видел детский восторг, как будто перед ним были школьники, которым сообщили, что уроки отменяются и можно целый день гулять. Люди, даже незнакомые, улыбались друг другу и обменивались комментариями по поводу погоды.

Остановившись у своего любимого киоска, Брунетти купил свежий номер «Il Gazzettino».

«Рецидивист», пробормотал он про себя, беря в руки газету. На первой полосе была напечатана небольшая заметка про убийство в Маргере: буквально пара абзацев и отсылка к продолжению на первой странице второй тетрадки газеты. Брунетти послушно пошуршал листами и погрузился в чтение. В статье говорилось, что на территории индустриального комплекса в Маргере вчера был обнаружен труп неизвестного мужчины. Его застрелили и бросили на пустыре, где на него наткнулся ночной сторож. Карабинерия заявила, что у них есть несколько перспективных зацепок и что они надеются вскорости опознать погибшего.

Брунетти поразило, как небрежно и поверхностно отнеслись журналисты к своей работе. Можно подумать, что выдуманные ими сторожа каждый день находят по трупу. В статье не было ни описания убитого, ни указания точного места, где его обнаружили. Ни словом не упоминалось и о том, что погибший тоже служил в карабинерии. Интересно, подумал Брунетти, что у них за источник информации? Какой смысл печатать подобные небылицы и выдавать пустые измышления за реальные факты?

Возле моста Риалто Брунетти закрыл газету, сложил ее пополам и сунул под мышку. На другом берегу он остановился, задумавшись, идти дальше пешком или предпочесть лодку? Он выбрал второй вариант — в основном из-за того, что ему захотелось проплыть мимо площади Сан-Марко, укрытой снегом.

Брунетти сел на катер второго маршрута, самый удобный, чтобы быстрее добраться до работы. Пока они плыли по Большому каналу, Брунетти стоял на палубе, зачарованный видом города, всего за одну ночь совершенно преобразившегося. Причалы канала были абсолютно белыми; стоящие на приколе укрытые брезентом гондолы были абсолютно белыми; даже узкие улочки, ведущие от канала к центру с его достопримечательностями, и те были белыми — по ним сегодня еще не ступала нога человека. Проплывая мимо муниципалитета, Брунетти поразился, до чего угрюмыми кажутся заснеженные здания; только дома из красного или бледно-желтого кирпича ухитрялись хранить достоинство на фоне ослепительного снега. Фасад palazzoМочениго напомнил Брунетти, что как-то раз он побывал в нем вместе со своим дядей; впрочем, зачем они туда ходили, он уже забыл. Справа возвышался palazzoФоскари с припорошенными снегом подоконниками, а слева — palazzoГрасси: сегодня этот склад второразрядных произведений искусств выглядел особенно непривлекательно; затем лодка скользнула под мост Академии. Пешеходы на спуске крепко держались за перила. Катер вынырнул из-под моста, и Брунетти обернулся — на той стороне картина была точно такой же: люди осторожно карабкались вверх по деревянному настилу, более скользкому, чем камень, и куда более коварному.