Выстрел в зеркало

– Где? – не понял Мэрфи. – На военных объектах?!

– Нет, в городе, – пояснил Максим. – Если мы применим газовые «трубы» мваланов по целому городу, в страшных муках умрут не только солдаты. Все. Все, кто попадет в зону огня.

– Когда идут военные действия – гибнут невинные люди, мирные жители, – отмахнулся командир «тюленей». – Это закон войны!

Он говорил о чужой смерти так легко и просто, что русские невольно переглянулись. Да, за последние дни они привыкли умирать, смирились с тем, что это часть их работы. В прямом смысле. Однако речь шла о здоровых мужиках, сознательно выбравших свой путь. Много лет назад. Присягнувших Родине и готовых отдать жизнь по ее приказу. А лейтенант Мэрфи подписывал приговор всем: и тем, кто только-только родился, и тем, кто носил в себе ребенка, мечтая о том, как однажды маленький человечек произнесет слово «мама». Нет, не человечек. Маленький крубар. Но разве это меняло суть? Разве несколько дней назад, когда в кошмарных снах крубары уничожали земные города, лейтенант Мэрфи мог думать о них как о солдатах? Или все же называл их убийцами и карателями? Называл, да только очень быстро забыл об этом…

– Значит, покончим с планетой крубаров, – вещал между тем Даниэль Мэрфи, остановившись напротив своих подчиненных. – А потом те из нас, кто останется жив, – снова в звездолет. Атакуем планету мваланов. Устроим огненную баню этим сволочным пиявкам!

Палец офицера указал на склоны гор, покрытые полупрозрачными телами.

– Плазмометами сожжем горы дотла! – На лейтенанта снизошло вдохновение. Он яростно размахивал кулаками, словно добивал чужаков, посмевших уцелеть после атаки землян.

– Мэрфи, – вдруг сказал Людоед. – Мэрфи!!! Ты хотел бы, чтоб… твоего ребенка… из газовой «трубы» мваланов? А? Чтоб ты рядом был, видел, как он орет от боли, корчится в муках. У него бы лопнули глаза, легкие, желудок… А ты бы смотрел… Хочешь?

– Что ты из меня слезы жмешь, Олег?! – разозлился чернокожий лейтенант. – При чем тут мои дети? Разве я на этих ублюдочных тарелках прилетал к Земле? Я похищал вас? Нет, не я! Они! Крубары! Или мваланы! Если вы гордитесь собственными мозгами, то этих ваших мозгов не хватает, чтоб понять, кто во всем виноват. Мы, американцы, уничтожим всех! Наша страна не прощает обид! Никто не имеет права посягать на свободу наших граждан. Мы атакуем планету крубаров. А потом – планету мваланов. Если вы, русские, боитесь, если вы трусы – так и скажите. При всех! Цзянь! Слышишь? Цзянь Чжоу! Что вы молчите? Скажите русским, что вы солдаты! Идете с нами?! Пусть им будет стыдно!

– Надо думать, – лаконично ответил китаец. – Надо много-много думать.

Девять русских и шесть узкоглазых. Пятнадцать человек. Против двенадцати американцев.

– Тьфу! – в сердцах плюнул на камни Мэрфи.

Он выставил перед собой ствол плазмомета, яростно надавил на спуск. И еще, еще. Склоны гор утонули в клубах дыма и пламени. Во все стороны рванулись уцелевшие мваланы, но, покрутившись в вышине, чужаки вернулись на место. Они не видели обидчика. Даниэль так и не переступил черту, отделявшую его от другой планеты.

– Погоди, лейтенант, не горячись! – миролюбиво предложил майор Казаков. – Мы ж не говорим, что надо сложить оружие и сдаться в плен. Не отказываемся от идеи возмездия. Надо лишь все тщательно взвесить. Попытаться вычислить: кто действительно виноват в том, что мы здесь, а не на Земле. Надо все сделать аккуратно. Если наносить удар – то твердо зная, что мы не убийцы. Мы – мстители. Понимаешь?

И уж точно надо проработать детали. Так, чтобы случайно не вызвать ответный удар по Земле. Уберечь ее от огня космической войны. Да и, признаться, мне не хочется быть тем человеком, который стравил два народа – мваланов и крубаров. Заставил их ввязаться в кровопролитную схватку, в которой нет и не может быть победителя.

– Сейчас ты говоришь не как солдат, – криво улыбнулся Мэрфи. – Ты говоришь как политик. Дипломат. Все дипломаты – трусы!

– Значит, я – трус! – спокойно заметил Владимир Казаков, прищурив глаза. Жестом он приказал лейтенанту Кононову сесть на место. – Но ты, Даниэль, не забывай: со мной еще восемь трусов. И когда говоришь, взвешивай слова. Не надо проверять, как велики границы их трусости.

Мэрфи не успел ответить. Цзянь Чжоу «перетек» из сидячего положения в боевую стойку, переместился поближе к американцу.

– И еще шесть трусов, – добавил он, пристально глядя на чернокожего «тюленя». – Итого – пятнадцать.

Постояв так секунду-другую, китаец чуть заметно поклонился всем собравшимся, жестом приказал своим людям следовать за ним.

– Мы уходим! – сказал Цзянь Чжоу. – Надо много думать. Потом будем еще говорить.

И в этот миг людям показалось, будто кто-то засмеялся. Огромный, невидимый. То ли в небе, то ли внутри черепной коробки. Земляне удивленно посмотрели друг на друга, потом на мваланов. Но те по-прежнему висели на скалах, присосавшись к ним. Мэрфи выставил ствол плазмомета перед собой, начал вертеться из стороны в сторону, но вокруг никого не было. Почудилось?