Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. Выпуск второй (1957–1958)

Четырехсторонний контроль над Берлином осуществляется с согласия Сталина, который был вынужден согласиться на контроль в тот момент, когда советско-германская война подходила к концу и моральные и физические силы Советского Союза были истощены до предела. Посол N[357] говорил мне, что в советско-германской войне Советский Союз потерял 20 миллионов человек; возможно, в это число включены старики и дети, мужчины и женщины, погибшие на оккупированной территории. Население Советского Союза составляло около 200 миллионов человек, следовательно, имелось 50 миллионов лиц призывного возраста. Потерять в ходе войны 10 миллионов военнослужащих — дело нешуточное. Удивительно уже одно то, что советские люди, Сталин сумели добиться тогда такой победы.

Почему Сталин не хотел, чтобы мы воевали с гоминьдановцами? Потому что гоминьдановцы — это, по сути дела, американцы. С одной стороны, он преувеличивал силы Америки, а с другой — преуменьшал наши силы. Потом Сталин признал (летом 1949 года), что ошибался. Он спрашивал N, повлияла ли эта его позиция на Китай? N ответил, что не повлияла, так как его установки мы не выполняли и не могли выполнить. Удивительно — одна коммунистическая партия командует другой! Дело в том, что в то время уже не было III Интернационала. Фактически дело обстояло так, что Чан Кай-ши лез в драку с нами, и нам ничего другого не оставалось, как отвечать.

…Америка боялась нас, боялась нашей отваги и презрения к смерти. Она знала и другое — что у нас, кроме гранат, ничего за душой не было. А еще она боялась нашего будущего. В этом году мы добились переворота в производстве стали, продовольствия у нас много, а если нам дадут поработать так еще лет 7–8, то тогда к нам не подступиться!

Даллес боится народных коммун, очень боится. Он постоянно изучает народные коммуны и ругает нас за два «греха»: во-первых, за разрушение семьи, во-вторых, за принудительный труд. Эти вопросы волнуют и наших солдат. Разрушается ли семья, существует ли такая опасность? Является ли труд принудительным, таким же принудительным, как у Чан Кай-ши, или же добровольным? По-моему, труд в основном добровольный. Народ убедился, что в результате такого труда может быстро увеличиваться производство. Нам лишь следует заставлять людей высыпаться, чтобы они ежедневно спали по 8 часов, обязательно нужно требовать этого, ведь не спать нельзя.

Раньше в вопросе выхода на работу допускался либерализм, выходили на работу кому когда заблагорассудится. Мы вводим военные методы, готовимся к выступлению за 10 минут, выступаем быстро и организованно. Что же лучше — порядок или беспорядок? Раньше каждая семья готовила пищу кому когда вздумается: одни — раньше, другие — позже, люди тянулись на работу не спеша, на сборы уходило 3 часа. Сейчас, когда все питаются в одной столовой, стало очень удобно проводить собрания, вести политическую работу; сборы на работу проходят организованно и занимают всего 1 час.

На совещании по политической работе необходимо поговорить и о народных коммунах. Существуют ли какие-нибудь трудности? (Реплики с мест. Проблема жилья, проблема раздельного проживания супругов…) Раздельное проживание мужчин и женщин длится всего несколько недель. Возможно ли поступить иначе в условиях полевого стана?

Движение за создание народных коммун проходит успешнее, чем кооперирование. Путь от индивидуального к коллективному довольно сложен. Что, по-вашему, более значительно — кооперирование или нынешнее движение?

(Речь заходит о демократическом стиле работы в армии.) «Окружной начальник может хоть пожар устраивать, а простому народу и лампы зажечь нельзя»[358]. В нашей армии, где царят порядок и организованность, еще бытуют подобные настроения. А народные коммуны только что начали создаваться, естественно ли, что в них имеет место множество всяческих толков и пересудов по поводу отдельных мелких недостатков? В прошлом, когда мы осуществляли «три принципа дисциплины» и «восемь правил поведения бойца», стоило нам хотя бы на 3 месяца запустить работу, как эти принципы и правила начисто забывались и воцарялся беспорядок. И разве не приходилось вести эту работу ежедневно, еженедельно?

Малые котлы еще будут возрождены. В них можно готовить овощи, варить рис. В большом — коллективизация, в малом — свобода! Начисто искоренять свободу нельзя.