Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. Выпуск второй (1957–1958)

Наши производительные силы сейчас находятся все еще на очень низком уровне; производство стали составляет примерно 5,2 миллиона тонн; еще через одну пятилетку мы будем производить 12 миллионов тонн, а в годы четвертого пятилетнего плана производство стали достигнет 40 миллионов тонн. Мы спрашивали товарища Поллита[67]. Он сказал, что Англия через 15 лет сможет производить только 30 миллионов тонн стали. Таким образом, через три пятилетки мы обгоним Англию. А Советский Союз обгонит США. (Бурные аплодисменты.) К тому времени значительно изменится облик мира. Для того чтобы выполнить эту задачу, потребуется еще 15 лет, другими словами, еще остался «хвост». Эта задача в основном ложится на ваши плечи. У меня также есть пятилетний план: прожить еще 5 лет, а лучше — прожить 15 лет, и тогда я всем сердцем был бы доволен. (Аудитория выражает несогласие. Крики. Десять тысяч лет жизни председателю Мао!) Конечно, еще лучше перевыполнить задачу.[68] Однако, как говорится, на небе ветер нагоняет непредвиденные тучи, а люди переживают молодость и старость, беды и счастливые годы. Нельзя предвидеть все, что произойдет в будущем. Это закон диалектики природы. Но если бы Конфуций жил до сего времени и если бы события двухтысячелетней давности продолжались до нынешнего времени, то во что превратился бы мир? (Возглас. Председателю Мао десять тысяч лет жизни!) Поэтому я в самом начале сказал вам, что мир — ваш. Сейчас я вновь повторяю это и желаю вам, чтобы мир был вашим.

Усердно учитесь, тесно сплачивайтесь с советскими товарищами!

Желаю вам крепкого здоровья, хорошей учебы и хорошей работы!

ВЫСТУПЛЕНИЯ НА ПРОХОДИВШЕМ В МОСКВЕ СОВЕЩАНИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ КОММУНИСТИЧЕСКИХ И РАБОЧИХ ПАРТИЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН

16 ноября 1957 года

Я считаю, что наша декларация хорошая. Мы достигли цели с помощью очень подходящего метода. Это метод консультаций. Придерживаться принципиальности и вместе с тем проявлять гибкость — в этом и состоит единство принципиальности и гибкости. Именно такая атмосфера проведения консультаций сложилась в настоящее время. В последний период жизни Сталина это было бы невозможно. На сей раз мы ничего не навязывали друг другу. Нехорошо, если в народе и особенно среди товарищей прибегают к методу навязывания чего-либо. Сейчас мы заменили метод принуждения методом убеждения. Времени тратится немало, но это необходимо. Мы пользуемся методом консультаций отнюдь не потому, что выступаем за анархизм, и это вовсе не означает, что у нас дискуссионный клуб. Наш метод исходит из наличия как руководства, так и коллектива, а также единства руководства и коллектива. Без руководства — например, если бы не было Коммунистической партии Советского Союза, — началась бы анархия. Без мнения коллектива, при условии, что лишь кто-то один высказывал мнение, это мнение никогда не было бы всесторонним. Сейчас у нас есть и руководство и коллектив. В определенном смысле слова можно также сказать, что налицо и централизм и демократия. Нельзя сказать, что на нашем совещании отсутствует демократия. Я считаю, что налицо полная демократия.

Данная декларация правильна. Она не содержит элементов ревизионизма или оппортунизма[69]. В будущем, когда мы увидимся с Марксом, он спросит нас: «Что за декларацию вы разработали?» Как он оценит эту декларацию? Могут быть две возможности. Первая — старик рассердится и скажет: «Вы поработали плохо: тут есть элементы оппортунизма и вы отошли от моего учения». Вторая возможность — он одобрит декларацию: «Неплохо, она не является оппортунистической, все правильно». Может быть, Ленин и заступится за нас. Он скажет: «Маркс и Энгельс! Вы умерли раньше, а я — позже. Я знаю их, они сейчас научились работать, они уже созрели. Посмотрите на Коммунистическую партию Советского Союза и поколение после меня — ведь они созвали такое совещание и провели его очень хорошо. Не только все страны выражают им благодарность, я также благодарю их, благодарю поколение, пришедшее после меня». Он также сказал бы, что редакционная комиссия проделала большую, кропотливую работу. Присущ ли этой декларации авантюризм? Что сказал бы Маркс и другие? Не иначе, как могут быть две возможности. Один ответ: «Ей присущ авантюризм». Второй ответ: «Нет». Но я предполагаю, что они сказали бы «нет».