Выученные уроки (СИ)

— О, вот толь…

Он обрывает меня. Его глаза кажутся темнее обычного, когда они сужаются.

— Ты такая противная, Роуз. Просто противная.

— Ты ничего обо мне не знаешь!

Я с ужасом понимаю, что очень, очень близка тому, чтобы расплакаться. Пожалуйста, пожалуйста, слезы, остановитесь. Не падайте.

Скорпиус тоже это видит и тут же останавливается. Он смотрит на меня почти с жалостью, и меня от этого тошнит.

— Я знаю, что ты не такая противная, какой хочешь быть, — наконец говорит он так тихо, что я едва его слышу. Я смотрю на него, и он колеблется с секунду, прежде чем продолжить. — И я знаю, что ты так делаешь, чтобы скрыть все остальное. И я знаю, что ты скучаешь по своим друзьям.

Его губы теплее, чем были в прошлый раз, наверное, потому, что румянец на его лице их немного согрел. Он так же шокирован, как и тогда, но ему понадобилось меньше секунды, чтобы приспособиться. Когда я нетерпеливо раздвигаю его губы, я не удивляюсь, что у его рта сладкий вкус. Или я слишком наслаждаюсь.

Почему я снова поцеловала Скорпиуса Малфоя?

Кто знает. Почему я вообще встала из-за стола? Разве это имеет значение?

Не имеет.

Этот поцелуй намного отличается от нашего первого. Этот более жадный и более единый. Он не отшатывается и не сомневается. Я даже не замечаю его неопытность. Все, что я знаю, это то, что он так же сильно хочет меня целовать, как я его. И ничто остальное больше не считается.

Книга, которую он держит, падает на пол второй раз, и она ударяется о пол с громким стуком. Мне плевать, потому что вокруг никого нет. Мы полностью и совершенно одни.

Я хватаю его за лицо и притягиваю к себе еще ближе.

Наконец, все-таки, нам нужен воздух. Мы оба, похоже, понимаем это в одну и ту же секунду и тут же отстраняемся друг от друга, но не слишком далеко. Уверена, мое лицо даже краснее его (которое самое красное, что я когда-либо видела), и мне очень тяжело выровнять дыхание.

Наконец, я все-таки могу говорить. Мои слова выходят чем-то похожим на полузадушенный шепот:

— Я не пьяна.

— Я знаю, — ему так же трудно говорить, как мне.

Я не знаю, что еще сказать, поэтому просто киваю. Его глаза не отрываются от моих, и он смотрит на меня очень серьезно.

— Хорошо, — быстро выдыхаю я.

А потом притягиваю его к себе для еще одного поцелуя.

Во что я вляпалась?

========== Глава 30. Скорпиус. Без понятия ==========

В моей жизни было не так уж много радостей.

У Малфоев вообще их нет. По крайней мере, больше нет. Я думаю, юность отца сильно отличалась от моей. Наверное, он был популярным и беззаботным, и его не волновало ничего особенного, кроме придумывания очередного способа досадить Гарри Поттеру. Ему, наверное, никогда не приходилось сталкиваться с тем, что тебя вечно стараются оттолкнуть к стене, или посмеяться, или оставить сидеть в одиночестве.

Я не знаю на самом деле, каково это — о таком не волноваться.

Люди не любят меня из-за того, кто мой дед (ну и в меньшей степени из-за того, кто мой отец). Они не любят меня, потому что моя фамилия Малфой, и для всех остальных «Малфой» имеет одно из двух значений — Пожиратель Смерти или предатель. Меня не слишком радует, когда меня определяют в любую из этих категорий. Не говоря уже о том, что я даже не знаю всей правды об этой истории. Никто на самом деле не озаботился тем, чтобы все мне объяснить, и не прикинулся заинтересованным в том, чтобы я все понял. Они просто умалчивают это.

И, думаю, я никогда не замечал или не обращал внимания на то, что я вообще-то понятия ни о чем не имею.

До сих пор, по крайней мере.

Теперь есть Роуз.

Это звучит странно, даже когда об этом думаешь. Я никогда на самом деле даже и не ожидал, что такое может случиться, и теперь, когда это произошло, я действительно понятия не имею, что делать. Конечно, все это не так, как я себе воображал в фантазиях об идеальном мире. Например, я не предполагал, что она будет настаивать на секретности.

Она никому не расскажет, и она заставила меня поклясться, что и я никому не расскажу. Я подготовился к худшему, когда спросил почему. Ну конечно, ей стыдно, так и должно быть. Может быть, сейчас она и изгой, но вообще-то некоторое время была популярной. Я же, с другой стороны, всегда был настолько далек от популярности, насколько это было возможно. Так что не думаю, что ее можно винить, но меня все равно это беспокоило, когда я заставил себя спросить, почему это должно быть тайной.

— Потому что мои родители не должны узнать! — она посмотрела на меня, будто я полусумасшедший и полностью тупой.

— Я думал, ты хотела, чтобы родители узнали.

— Я была пьяна! — она закатила глаза. — Ну а на самом деле, мне хочется дожить до своего шестнадцатилетия.

Неужели это так ужасно? Так ужасно, что она боится за свою жизнь? Ну… Никто еще не обвинял ее в недодраматизировании.

— И как они могут узнать?

Она снова посмотрела на меня как на полностью тупого.

— Ой, ну не знаю! — сарказм, ее любимый тон. — Мой брат. Мои кузены. Невилл. Лисандер и Лоркан Скамандеры! У них намного больше одного способа узнать, уж поверь мне.

Я не знал, что сказать. Так что я сказал просто:

— О.