Выздоровление

После этого разговора он хотел непременно узнать, что же обозначало звучное словцо с самого начала, но у Савелия интересоваться не стал, все равно тот ничего нового не добавит. И газеты перестал у него брать, забавляясь приемничком. А теперь вот опять подвернулся досуг, и, не желая думать о бригадных делах — идут ведь, чего еще надо, — Василий занялся государственными. Покровский пенсионер постанывал во сне, Савелий заковыристо и нерегулярно всхрапывал, замирая после каждого особенно громкого звука, Василий, сдвинув брови, глядел в потолок.

Они лежали в одной палате, но каждый со своей болячкой. За столом садились плечом к плечу, но каждый со своим аппетитом и интересом к универсальному меню, за которое каждый раз благодарила господа бабка Фекла, приходившая из изолятора. Они и думали об одном и том же по-разному. Объединяло ли их это одно?

Василий заложил руки за голову. Может быть, то словечко означало на самом деле объединение их всех, единомыслие? Ему стало интересно. Догадка показалась отгадкой; вспомнилась армия… Захотелось курить, и он протянул руку за леденчиком, приготовленным на углу тумбочки. Конфетка упала на пол, и от стука Савелий всхрапнул так, что покровский охнул. Василий замер с протянутой рукой.

За стеной и в коридоре послышались сперва человеческий вскрик, потом торопливые шаги, стук двери во вторую палату. Потом кто-то быстро прошел по коридору, хлопнула дверца шкафчика на Маринкином посту, опять шаги… Василий услышал, что соседи его проснулись. Он подкашлянул, Савелий заскрипел сеткой, покровский спросил:

— Нынешний старичок, поди, помирает?

— Дождешься, — пробормотал Савелий.

Василию было бы жалко, если бы вдруг и правда Егор Кузьмич того… Он сел на койке, вставил ноги в тапочки, а когда в коридоре вновь послышались шаги, быстро подошел к двери и выглянул.

— Мариш, — позвал сестру, — чего там?

— Укол всадила, — ответила та, укладывая что-то в шкафчике. — Хоть бы забрали его поскорей.

— Как забрали?

— Зять ихний вечером Елене Викторовне звонил, сказал, заберут. Вот и пусть забирают… А ты чего не спишь? Дать сонных таблеток?

Василий помолчал и вышел в коридорчик, затворив за собой дверь палаты. Маринка открыла свой шкафчик снова, а он присел на табуретку возле стола. Свет от лампы с железным дырчатым абажуром делал коридор просторным.

Это было старое правление. В наружной пристройке помещался кабинет Елены Викторовны, кухня, еще комнатушки, в одной из которых не один год зимовала бабка Фекла, — ход оттуда через столовую. «И правильно, что забирают», — подумал Василий.

— Если б не этот Делов, ночевала бы дома, — сказала Маринка, протягивая ему зеленую пилюлю. — Так проглотишь?

Василий взял таблетку, пососал и проглотил.

— Возьмет?

— Если спать захочешь, возьмет, — сказала Маринка и сладко потянулась, даже правую ножку назад отставила.

— Не конфузь, — усмехнулся Василий, — я выздоравливающий.

Маринка глянула на него непонимающе и села за стол.

— Про кого читаешь? — спросил Василий.

— Написано, что про любовь, — вздохнула сестра, — а тут все завод и завод, изобретатели какие-то… Ложись иди, а то таблетка пропадет.

Василий вошел в свою палату. Соседи спали. Лег и он. Пусто было в голове. Понятно, что, пока все уколы не засадят, домой не отпустят, но уже и надоело. Безделье опустошало. И правильно он говорил сыну Павлушке: учись, пока можно, чтобы головой потом не маяться от безделья… Таблетка начала действовать.

Перед засыпом Василию подумалось опять о бригаде, и, когда через два часа Маринка разбудила его на укол, ему снился Коля Дядин, кидавший на сцену Богодаровского клуба зерно совковой лопатой; стол президиума был уже завален, но три головы еще торчали из вороха, Василий не успел разглядеть, обо чьи это лбы рассыпалась пшеничка… После укола он спал без сновидений, как обычно.

«ОЦЕНКИ «ХОРОШО» НЕ БЫВАЕТ!»

(отчет о командировке)

Кадилин взял меня с собой в Лопуховку на партийное собрание с повесткой дня: «Отчет парткома по руководству перестройкой». Идет подготовка к пленуму райкома, на котором вот так же будет отчитываться бюро.

Сначала тур отчетных собраний в первичках, потом встречи членов бюро с коллективами, «прямая линия» с ними же, «круглый стол» в райкоме — основные круги, на которых будет выпущен пар из потенциальных задир, и основной разговор с гарантией закончится обоюдным удовлетворением сторон. И это не я пророчу, это все давно расписано, и Кадилин только просит, чтобы газета осветила все этапы.

Лопуховка, по его мнению, самый подходящий адрес для того, чтобы проиллюстрировать первый этап летучей кампании. С уборочной, как известно, пролетели… Но, может быть, ему просто нужен свидетель именно на этом собрании? И я скрыл свой повышенный интерес к Лопуховке, безропотно снес и оголтелое утверждение заворга, что «сроду» мы «нигде не бываем на местах». Так что можно сказать следующим образом: в Лопуховке мы оказались каждый по своим мотивам.