Выжечь бандеровскую нечисть

– Я собираюсь ввести вам внутривенно медленный яд. Он будет постепенно убивать вас, и для нейтрализации его действия потребуется раз в три дня, точнее, в семьдесят два часа, вводить антитоксин. Иначе вы умрете в страшных мучениях. Так что вам обоим придется быть послушными, как ласковые овечки, – не меняя интонации, как на лекции, пояснил профессор.

– Но как вы можете – это же бесчеловечно! – надо сказать, что на устах «отмороженных» бандеровцев из Центрального «провода» заграничной резидентуры ОУН-УПА слова о человечности и сострадании звучали несколько нелепо.

– Меня эвакуировали из блокадного Ленинграда только потому, что я профессор и специалист в области биохимии, фармакологии и физиологии. Моя жена и двое детей умерли голодной смертью. Поэтому да – я потерял очень много из того, что обычные люди и даже вы, звери, называете человечностью. Остались лишь профессиональные навыки и огромный опыт, который я направил со всей своей силой и яростью на борьбу с врагами моей Родины. Как вы понимаете, разжалобить меня невозможно, так что подобное обращение явно не по адресу.

Бойцы спецгруппы захвата тоже были не в восторге от того, что в их состав «влились» два матерых бандеровца. И первым вполне естественным порывом было растерзать новых «боевых товарищей». Но у капитана Ракитина был свой очень серьезный резон. Эти двое сейчас думали только, как спасти свои шкуры. Но когда вся спецгруппа окажется в бандеровском логове, эти двое будут доверять именно им, а не искать возможности сотрудничать со своими же «бандерлогами».

К тому же они оба стали источниками неоценимой информации в бандеровском бандитском подполье: имена и клички главарей банд, непростые отношения внутри ОУН-УПА, последние сплетни – то самое «окопное радио», которое зачастую может оказаться гораздо информативнее самых подробных разведсводок. Какие-то бытовые жаргонные словечки и специфический жаргон. Словом, Виктор Ракитин приказал своим бойцам «впитывать» любую информацию. «Познай своего врага» – этот принцип капитан Госбезопасности исповедовал твердо.

В программе ускоренной подготовки преобладали марш-броски и длительные переходы со снаряжением и полной загрузкой боекомплектом. Курящих в спецгруппе у Ракитина не было, следовало беречь дыхание.

* * *

Напряженные, до предела насыщенные событиями дни подготовки пролетели как одно мгновение. Вскоре спецгруппа захвата капитана Ракитина предстала пред ясны очи проверяющих. Один из прибывших был из Центрального аппарата Госбезопасности СССР, а второй – из Управления НКВД-МГБ УССР. Имена обоих держались в тайне, одеты они были в офицерские шинели с полковничьими погонами. С ними еще пятеро, ординарцы и охрана.

– Хороши! – Проверяющий из Москвы аж прищелкнул языком от удовольствия. – Сброд больных и шайка нищих!

– Так, оце, теж нам й треба було… Ми ж якось так… лицарі Соборної України без комуняків та клятих москалів, – ответил капитан Госбезопасности Виктор Ракитин. Разговаривали в спецгруппе захвата НКВД-МГБ СССР только на украинском языке, до предела косноязычно, с добавлением колоритных словечек и оборотов из местного карпатского «суржика».

Пятеро бойцов Госбезопасности являли живописнейшее зрелище: в полувоенной, частично советской, а частично немецкой одежде, в странного вида портупеях.

– Рука прям к кобуре с «Тэтэшником» тянется, чтобы вас тут же расшлепать! Матерые! – похвалил проверяющий из Киева.

– Желаю удачи. По возвращении офицерские звания – всем. А вам, господа бандеровцы… Или как вас там – «паны»?.. Полное прощение и новые документы с пропиской в любом городе Советского Союза. То же касается и ваших близких родственников, – напутствовал проверяющий из Москвы.

* * *

Спецгруппа капитана Ракитина шла по лесным тропам вот уже четвертые сутки. На привалы останавливались только тогда, когда пути уже не было видно. Настоящие бандеровцы вели себя смирно и сбежать, несмотря на абсолютную свободу, не пытались. И немудрено: в их венах плескался медленный и абсолютно смертоносный токсин, который сдерживался только противоядием. Но концентрация этого полезного химиката в их крови с каждой минутой снижалась. Минимального количества антидот достигнет через двенадцать часов – после этого капитан Ракитин выдаст двоим предателям пару ампул. Это гарантирует еще около трех суток жизни. А на обратном пути – еще.

– Завтра утром выйдем в квадрат и дадим радио, – сообщил один из бандеровцев.

– Понятно, разбиваем лагерь, можно разжечь костер, – приказал капитан Ракитин. В глубоком рейде он бы сам никогда не разжег огня – это грубейшая ошибка, которая будет стоить жизни на вражеской территории. Но сейчас они вели себя как настоящие бандеровцы и в глубине «собственной» территории не опасались ничего. К тому же и с дисциплиной перебарщивать не стоило.

Подкрепившись тушенкой и салом, бойцы спецгруппы ОСНАЗ НКВД заснули на нарубленном еловом лапнике. От усталости разговаривать не хотелось вовсе, только бы забыться в тягучем временном небытии и дать роздых натруженным мышцам. Тревожный сон бойцов охраняли часовые в секретах.