Выжигаю имена в сердце своем (СИ)

— Можешь идти. Я изначально не рассчитывал получить от тебя поддержку. Мне это уже и так слишком дорого обходится.

— И чтобы всё веселье досталось тебе? Ни за что. Раз уж пришёл с тобой, то и уйду вместе с тобой.

— Как пожелает ваше высочество, — уголки губ медленно потянулись верх.

Ян был благодарен Маркусу за то, что, не смотря на его ворчливый характер, он продолжал неуклюже подбадривать Яна, рискуя потерять звание сварливого старичка. Амплуа надоедливого любимого, насильно навязывающего своё повсеместное присутствие, начало уходить на второй план вместе с неуёмным темпераментом, раскрывая вторую личность. Не менее докучливую и беспокоящуюся.

Обсуждая планы на вечер и не успевшую за долгое время наскучить тему еды, парни оживлённо перебивали друг друга, рисуя аппетитные картинки буженины. Аромат, казалось, витал над беспокойными головами, даря неописуемый восторг постоянно голодным гурманам.

— Здравствуйте, — неожиданно близко прозвучал вкрадчивый голос. — Должно быть, это вы настойчиво искали меня по всем корпусам. Приношу извинения, были безотлагательные дела, требующие моего присутствия. Можете обращаться ко мне Профессор Яков. Вас, насколько я осведомлен, зовут Ян. Получил весточку от Лесьяра. Уверен, ничего серьёзного, но проверить стоит. А вы, молодой господин?

Мужчина средних лет с тронутыми сединой висками поочередно протянул руку молодым людям, задержав взгляд на северянине.

— Ваша внешность кажется мне смутно знакомой. Возможно, мы где-то пересекались?

Мечник внимательно посмотрел на стоящего перед ним человека. Волосы, наспех собранные в жидкий пучок и сдерживаемые двумя металлическими шпильками, с основания которых свисали тонкие нити стеклянного бисера. Белый халат поверх простой сероватой рубахи с расползающейся кляксой жёлтого чая на груди. Просторные шаровары в тон рубахе, по краям расшитые ровными рядами яркого растительного орнамента, добавляли к образу нотку блаженного бездельника, который хоть и занимался любимым делом, но материального удовлетворения от этого не получал. Профессор неловко улыбнулся, смущённый затянувшимся молчанием.

— Маркус О Де Фоль, Профессор Яков, — запоздало опомнился мечник и склонился в почтительном поклоне. Не давая профессору возможности что-либо ответить, он плавно продолжил. — Я редко бываю в Зильбере. Меня больше интересует практическая сторона оснащения разных боевых примочек, чем лабораторные эксперименты без возможности их применения. Наука — не мой конёк, однако, этому молодому человеку будет, что ответить за нас обоих.

Маркус взглядом указал на Яна и заложил руки за спину, встав в более привычную для себя позу.

— Вверяю своего друга в ваши руки. Уверен, в известном на четыре континента Исследовательском центре ему смогут помочь, — собрав около их троицы несколько любопытных глаз и ушей, Маркус поспешил ретироваться, не желая создавать для друга непредвиденные проблемы. — На этом я вас покидаю. Ян, как закончишь, можешь вернуться на постоялый двор. Либо я, либо Соня будем ждать там тебя.

Отсалютовав на прощание, Маркус ещё раз окинул Профессора изучающим взглядом и направился прочь.

— Ну что же, — неловко улыбнувшись, Профессор неспешно пошёл к выходу из головного здания в сторону своей тихой обители, — поведайте мне вашу историю. Как вы решились на такое рискованное предприятие — в одиночку отправиться на другой континент? Где и при каких обстоятельствах столкнулись с господином О Де Фолем?

Голубые глаза Яна судорожно бегали по Центру, не поспевая за градом вопросов.

— Окажите милость, поведайте мне о таких мелочах. Вам не тяжело, и мне в радость. Немощному старику нелегко приходится в таком месте, где толком ничего интересного не происходит. Остаётся тешить себя чужими историями, героем которых я не стану. И потом, как вкусную конфетку в пёстрой обёртке, я стану медленно её разворачивать перед другими изголодавшимся, чтобы хоть как-то отвлечься от беспрерывной работы.

Температура в здании резко контрастировала с уличной. Внутри было тепло, сонно и спокойно. Снаружи воздух отрезвлял, наполняя лёгкие новой порцией свежего кислорода. Узкие дорожки, подсвечиваемые розовым светом заходящего солнца, выводили ряды уставших лаборантов из своего лабиринта, как если бы в начале небольшой процессии шла утка-наседка, ведущая покорных жёлтых утят за собой.

— Наука, безусловно, забавная игрушка, особенно на первых порах, — произнёс Профессор, раскрывая перед Яном знакомую светлую дверь, у которой ранее неловко стоял наримец вместе с Маркусом, — но опасная. Когда мы были юнцами, нас распирало от энергии, желания творить, быть в числе просвещённых. С возрастом пыл поубавился, приоритеты изменились. Чем больше мы постигали, тем больше мы отдалялись от себя в юности. Терялись в водовороте «надо» и «запрещено», «хочется» и «нельзя».