Выжигаю имена в сердце своем (СИ)

— Лучше молись за скорейший упокой своей тушки, псина без привязи, — напускное нытье сменилось яростным броском. — Моя симпатия к тебе скоро пробьёт дно твоего же будущего гроба. Будешь и дальше выделываться, рискуешь и вовсе не свидеться с семьёй. До отца, возможно, дела тебе нет, но подумай о своей матушке. Она была единственной, кто пытался сохранить шаткое положение семьи. И чем в итоге это закончилось? Чем ты ей за это отплатил?

Улыбка Сони более не казалось милой. В ней всё больше проскальзывали нотки злости, превосходства и, прежде всего, незнакомой обиды. Не веря своим глазам, Ян смотрел на товарищей, которые на этот раз серьёзно готовы были перегрызть друг другу глотки. Когда всё успело усугубиться настолько, что они более не походили на прежних себя. Были кем-то другими, но не собой.

— Не думаю, что вести о твоей кончине вызовут в ней бурю положительных эмоций. Сможет ли она, вообще, оставаться в здравом рассудке, после того как и так мысленно распрощалась со своим младшеньким, а тут появится некролог с тобой в главной роли? Насколько мне известно, она изо всех сил старается обустроить новое гнездышко в Ассааде с твоим старшим братом и его семьёй. Ты же не хочешь разрушить ростки того, на что у них ушло несколько лет? Или раз уж отрёкся от семьи, то начхать, что с ними, и пусть пропадут они пропадом?

— И много же ты накопала, разыскивая то, за что, увы, поплатишься жизнью, — Маркус схватил со стола первый попавшийся нож и резко бросил его в сторону девушки. Хоть попытка не оказалась успешной, мечник до одури был счастлив такому стечению обстоятельств. Он мог творить всё, что ему вздумается, не беспокоясь о последствиях. — Думаешь, я поведусь на очередной твой дешёвый трюк? Уверен, у тебя припасено ещё немало новостей для меня. Стоит ли доверять всему тому, что ты лепечешь.

Соня оскорблённо ахнула, брови сложились домиком.

— Дорогуша, не строй из себя невинного. Не я одна скрывалась под овечьей шкурой. Кого здесь нагло водят за нос — так только Яна. Не думаю, что у тебя есть право упрекнуть меня во лжи. Ты самолично разрешил мне оставаться с вами под одной крышей, хоть и прекрасно знал, что я не сама добродетель.

Увидев на столе успевшие остыть имбирные печенья хозяина столовой, Соня взяла самый аппетитный кусок и с набитым ртом продолжила бормотать.

— Мы оба нечисты на руку, но сейчас мне стало легче. Отныне моя совесть чиста, так разойдёмся же подобру-поздорову.

Медленно встав из-за стола, Соня достала два изящных стилета, скрытых в голенищах высоких тёмно-коричневых сапог. Рукояти оружия отдавали холодным свечением и изображали ящерицу, ползущую по Древу жизни. Присмотревшись, можно было заметить, что пресмыкающееся наполовину избавилось от старой полупрозрачной кожи, оставляя ту волочиться позади.

Символ надежды для угнетенных.

— И раз уж назрела такая гулянка, то почему бы нам всем не очистить свои имена. Как считаете, о, младший господин благородного рода первых рыцарей Панпуга, Маркус О Де Фоль? — явный вызов читался в глазах донельзя довольной девушки. — Юный наследник, разве вы не должны быть тише воды, ниже травы, дабы и дальше изображать искалеченного в бою человека, навечно прикованного к кровати? Иначе вам, ой, как несладко придётся дома. Должок-то придётся возвращать. Хотя, кому возвращать. Мёртвым деньги не нужны.

Насквозь пропитанные ядом слова с лёгкостью могли прожечь деревянный пол, столь желчны они были. Маркус молча трясся от неистовой злости. Сегодня прольётся чья-то кровь.

— Поговаривают, в твою смену три Мастера внезапно решили наложить на себя руки, либо мистическим образом канули в лету небытия. Ян, как думаешь, что же их навлекло на такие мысли? — пропела девушка, посматривая в сторону остолбеневшего наримца. — Видимо, ты решил спрятаться за папочкиным военным камзолом, раз он не первый год прикрывает твою задницу. Слышала, он уже несколько раз вступался за тебя перед собранием военного штаба.

Хладнокровие не было сильным качеством Маркуса. В порыве злости северянин сбил со стола чёрную курицу, которая как тяжелый снаряд полетела в кухонные шкафчики.

Семья О Де Фоль лично следила за тем, чтобы на корню пресекать любые слухи. Люди шептались, но никто не рисковал и слова вымолвить против достопочтенного рода. Но как показывала печальная практика, от особо пытливых личностей не ускользала никакая лазейка. Теперь эти давно минувшие события позорным пятном легли на весь род северных рыцарей.

Маркус впервые за долгое время потерял бдительность, позволив себе расслабиться в присутствии посторонних людей, за что и поплатился позорным раскрытием тайны юношеских лет. С этого момента больше нельзя было слепо полагаться на известную ранее информацию. Настало время вновь поднять защитные барьеры.