Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного. 1941-1945

Прошло несколько дней с того времени, как мы расстались с поручиком. Все эти дни небо хмурилось, низко плыли тяжелые серые тучи, задевая макушки высоких деревьев. По нашим предположениям, мы были уже в приграничной зоне. Здесь еще французская земля, а где-то там в дождливой дымке — швейцарская. Пробираемся сквозь густые заросли мокрого кустарника, среди высоких стволов сосен и елей.

От повышенной влажности тяжело дышится, да и нервы напряжены до предела. Шутка ли, идти по вражеской земле уже около трех месяцев, а сейчас малейшая неосторожность… и все! Остановились. Решили зарыть в укромном месте, в лесу все, что есть у нас в карманах лишнего. Достали чудом уцелевшие фотокарточки родных, медальоны, выданные еще в начале войны, на случай нашей гибели, карту Западной Европы. На ней был отмечен наш путь от Дармштадта через Германию и Францию до швейцарской границы. И все это мы зарыли возле огромной, самой приметной сосны. Договорились с другом в случае поимки сказать, что бежали из эшелона по пути в Италию.

Жалко было расставаться с картой — нашим верным спутником и советчиком в пути! Да ничего не поделаешь, жизнь дороже.

Затяжной, нудный дождь временами то перестанет, то опять примется кропить нас, и без того промокших насквозь. Но мы уже не замечали его — так были напряжены наши нервы. Не замечаем ни голода, ни усталости. Одна цель — ГРАНИЦА!

Трудно пробираться густым, мокрым лесом. Мы решаем выйти на опушку, в сторону, как мы считаем, границы.

На опушке значительно светлее, и на душе становится спокойнее. Кругом отлогие горы, покрытые вековым лесом. Наше внимание привлек огромный деревянный крест, стоявший на вершине одной из гор. Его черный силуэт резко выделялся на фоне склона другой горы. Когда мы подошли ближе, то увидели недалеко от креста одноэтажный дом, похожий на барак. Издалека поблескивали стекла в оконных проемах на фоне темных деревянных стен.

Размышляем: идти мимо дома или же зайти в него?

Если бы возле дома был лес, возможно, мы решились бы зайти в него. Но дом стоит на открытом месте, и мы обходим его. Мы идем дальше, постоянно оборачиваясь на дом с крестом и, сразу не заметив, проходим мимо сторожки. Сторожка эта была искусно замаскирована среди густых зарослей кустов. Она была сплетена из лозы и веток, поэтому не выделялась на общем фоне зарослей.

Заинтересовавшись, я вошел в сторожку, которая была рассчитана на двух-трех человек. Вдоль задней, глухой стены была устроена скамейка. Все кажется тихим, мирным. Но взгляд мой вдруг останавливается на окурке сигареты, брошенном у входа. Этот окурок… еще тлел! Мелкие капли дождя вот-вот могли его затушить. Я схватил дымящийся окурок. Догнав Василия, я молча показал ему окурок. Значит, буквально перед нами здесь был кто-то из пограничников! Нам нужно быстрее уйти в чащу леса и там уже продолжить свой путь.

Окурка нам хватило на две небольшие затяжки. Лесом мы вышли к асфальтированной дороге. Вдоль дороги посажены отдельные деревья. Местность вокруг холмистая, покрытая отдельными кучками кустов и деревьями. Идем вдоль дороги молча, прислушиваясь к напряженной тишине гор. За поворотом дороги показался столб с указателем. Подойдя ближе, сверяемся с нашими записями, которые мы сделали перед захоронением карты. Выяснилось, что мы развернулись и идем в глубь Франции, удаляясь от границы. Повернули обратно. Теперь уже идем не по шоссе, а прямиком по пашне, по кустам, в сторону леса.

Пройдя некоторое расстояние, замечаем вдали на горизонте смутные очертания какого-то города. Справа от нас темнел лес, а перед нами неожиданно показался маленький хутор. Хуторок состоял из небольшого двухэтажного дома и нескольких хозяйственных построек. Дом венчала высокая черепичная крыша, начинавшаяся почти сразу над окнами первого этажа. Поэтому второй этаж являлся как бы мансардой. Дом стоял совсем рядом с лесом. К нему вела узкая, размытая дождем дорога.

День уже клонился к вечеру, наступали сумерки. Мы сильно вымокли, устали и проголодались. Решаемся зайти в дом, немного обогреться и спросить дорогу. Ну а если повезет, то и перекусить.

Уединенное расположение хутора нас вполне устраивает, и мы, проведя разведку, уже смело подходим к дому. Ворота скотного двора открыты.

Мужчина лет сорока пяти вилами выгребает навоз, стоя к нам спиной. Рукава рубашки закатаны, подвязан широкий фартук.

Увлеченный работой, он не слышал наших тихих шагов. Закончив работу и обернувшись, он внезапно увидел нас и растерялся. Перед ним стояли два основательно промокших и плохо одетых человека. Держа наготове правой рукой вилы, он спросил по-французски, кто мы. Услышав наш ответ, он успокоился и жестом пригласил зайти в дом.