Выжить любой ценой. Часть вторая

Он всеми силами подбадривает нас. Мутанты не интересуются ожидающим нашего прибытия крокодилом, бросив все силы на уничтожение назойливой группы людишек. Хрен вам! У меня еще есть несколько магазинов к штурмовому автомату, да и пистолет не пустой. Артем тоже ещё не выжат…

Пилоты «Ми-24» запустили машинку заранее. Когда в поле зрения появился просвет, я ускорился на максимум и, обогнав группу, за считанные секунды оказался у вертолета. Один из пилотов принял девушку на руки и аккуратно положил её в десантный отсек. Кружащий над нами Опустошитель продолжил активное воздействие на мутантов. Я вернулся в лес и с ходу поднял на руки висящего на плечах девушек бледного Алексея. Новая ноша оказалась в три с лишним раза тяжелее прежней, но кипящий в крови адреналин, вкупе с приобретёнными способностями, творит чудеса. Наверное, я могу бежать с Алексеем на руках минимум три километра, не чувствуя усталости.

Когда вся группа погрузилась в вертолет, из леса выбежала толпа мутантов численностью минимум в двадцать особей. Твари, не раздумывая, бросились к работающей винтокрылой машине, но многократный залп осколочно-фугасных снарядов пресек их мазохистские наклонности, превратив в кучку мутировавшего мяса.

– Взлетаем! – рявкнул я Эрнесту, захлопывая дверь десантного отсека, и моментально почувствовал прижимную силу. Вертолет начал набирать высоту.

Через несколько минут мы на максимальной скорости полетели навстречу другому вертолету. Алексей не подаёт признаков жизни, потеряв сознание от сильной кровопотери.

– Зарипов, – позвал я в эфир.

– Слушаю, – сухо отозвался он.

– Сколько времени полёта до вертолета с врачами?

– Максимум семь минут. «Крыло» прибудет через сорок.

Через десять минут Алексей и пятая девушка были переправлены во второй вертолет и врачи начали оказывать первую помощь. Прямо посреди поля поисково-спасательный «Ми-8» превратился в летающий госпиталь, только взлетать он не собирался. Крокодил и Ночной Охотник продолжили кружить в воздухе, отрабатывая по появляющимся в зоне видимости зараженным. Оставалось дождаться прихода «Крыла» и отправить всех на базу.

Оттащив меня от вертолета, Матвей сорвал шлем с моей головы и начал орать. Минуту я выслушивал оскорбления, а потом, не выдержав, выключил его. Очнувшись, Матвей заметно подобрел.

– Мы спасли пятерых, а ты ругаешься… – пробормотал я, сев рядом с ним на траву.

– Просто вы идиоты. Все… – обиженно сказал Матвей, потирая ушибленную челюсть и осторожно трогая распухший до невозможных размеров глаз. Тягаться со мной, когда включается боевой режим, не стоит. – Вы даже из безопасной операции смогли сделать полноценную войну. Как магниты, притягиваете к себе неприятности.

– Все получилось случайно, – пожал плечами я, провожая взглядом пролетающий вертолет. – Кто знал, что так получится…

Разговор прервал прибежавший врач. Он с удивлением уставился на Матвея, не решаясь заговорить.

– Что случилось? – рыкнул Савельев, опасаясь самого страшного.

– Матвей Григорьевич, запросите у аналитиков данные на всех бойцов. Нужна кровь. По-другому мы не справимся! – скороговоркой выпалил врач.

Матвей хотел ответить, но я остановил его движением руки и сказал:

– Знаешь, мы ведь похожи со Смирновым. Единый боевой механизм, так сказать. Почти всегда вместе шли, вместе умирали, вместе оживали… – поднявшись на ноги, я пошел к вертолету, в котором лежит Алексей. – У нас с ним даже кровь одинаковая, но моя, мутировавшая, лучше…

Алексея лежит на специальных носилках, которые способны трансформироваться в жалкое подобие операционного стола. На специально закрепленном устройстве уже висят два пакета с непонятным содержимым, которое вливается в тело через установленный в ключице катетер. Разрезанный костюм валяется рядом с вертолетом.

Белое лицо Смирнова и большие синяки под глазами свидетельствуют о сильной кровопотере. Могучая широкая грудь быстро вздымается и опадает. Тело бьёт крупная дрожь. Организм усердно борется, стараясь при помощи ускоренного дыхания восполнить недостаток кислорода. Второй врач пыхтит над раной, значительно увеличив ее размер скальпелем. Руки врача и живот Алексея обильно измазаны кровью. При помощи непонятного устройства, похожего на крупный шприц, врач что-то делает глубоко в ране.

– Сильно тебя потрепало, дружище… – пробормотал я.

Таро сидит рядом с девушкой и что-то делает с ее почти безжизненным телом. Похоже, в Особом Отделе учат многому.

– Как она? – обратился я к японцу.

– Нормально, жить будет, – ответил Таро. – Сильное истощение и тяжелые физические травмы, включая черепно-мозговую на затылке. Скорее всего, удар прикладом.

– Как вас зовут? – обратился я к врачу, колдовавшему над Алексеем.

– Геннадий, – ответил он, не отвлекаясь.

Второй врач суетится около большого чемодана, передавая Таро лекарства в ампулах и шприцы. Японец уже поставил девушке капельницу. За несколько минут пассажирская кабина вертолета «Ми-8» превратилась в больничную палату и, по совместительству, операционную. Артур Хамзин сидит в углу, не привлекая к себе внимания и ожидая, когда придёт его черёд.