Выжить (СИ)

Ночью я снова видел чужие чары где-то на горизонте. Наблюдал я и за тем, как вокруг моей куртки собирается вихрь энергии и исчезает, пресуется где-то внутри, а потом начинает преобразовываться, покалывая мне позвоночник. Полазив по карманам я ничего не обнаружил. Тогда я снял куртку и принялся прощупывать подкладку. В подкладке я нашёл петельку, скрывавшую ещё один кармашек, из которого я смог извлечь несколько камней. Каждый был сделан из своего особого материала, каждый был запечатан выгравированной руной, каждый сработан мастерски.

Эти камни черпали силы из мира, накапливали их и могли отдавать мне. Невероятно полезные игрушки даже в неопытных руках. Особенно в неопытных. Нож зажали, а камни оставили, и то хорошо. Их было пять: камень стихий, камень огня, камень воды, камень света и камень жизни. И они были почти полностью заряжены, кроме камня стихий, из которого я вчера зачерпнул силу. Чем больше я в них вглядывался, тем больше понимал, что я не мыслю своего существования без магии. При этом припомнить ещё что-либо из заклинаний было весьма проблематично. Призвать молнию и огонь — на этом прикладная польза моей магии пока заканчивалась. Наверное, на первых парах этого должно в этом месте хватить. Как минимум тёмные волки обходят меня стороной, что уже хороший знак.

Я умылся в ручье, дождался, пока солнце оторвётся от горизонта и пошёл по направлению к месту, откуда доносилось колдовство. Слабое, еле заметное. Очень нелепое, как фальшивая игра на скрипке, когда скрипач вроде играет мелодию, но не попадает ни в такт, ни в тон, да и смычок его соскальзывает.

«Ну и какого хера ты в пустыню пошёл днём?» — спросило меня моё подсознание, стоило мне надеть недостающий ботинок, на голову повязать куртку и ступить на песок.

«Тихо, не перебивай, так надо», — фыркнул я на эту мысль, но мысль не отстала.

«Днём здесь до шестидесяти градусов по леарелю, ты сдурел?»

«Ночью тут рысцой шастают опасные твари. Наверное с солнцем я как-нибудь договорюсь», — парировал я и сам с собой согласился.

— Надеюсь самому с собой договариваться нужно будет только на первых парах, — хохотнул я и устремился вперёд.

Тело было на удивление выносливое. Ему было плохо от жары, кожа потрескалась, тут же получила солнечные ожоги. Во рту пересохло. Мышцы к середине дня налились тяжестью и приходилось постоянно концентрироваться, чтоб не упасть. С собой я больше говорить не мог — горло издавало только рычащие и мычащие звуки, а язык отказывался слушаться, прилипший в горлу. Но не смотря на этот внушительный список неприятностей я всё ещё шёл.

Страха не было. Была эмоция, чем-то напоминающая скуку. Как в очереди на аттракцион: сейчас что-то будет, но не сейчас прямо, а через время, а сейчас нужно просто ждать — скучно.

В какой-то момент я просто перестал чувствовать своё тело. Я брёл с закрытыми глазами, видя, как заплетаются мои ноги, как частички силы, словно светлячки, летают сквозь меня. Я брал эту силу, и ловил, направлял в ноги, и им становилось легче. Странное чувство появилось на душе: медленно нарастающее волнение. Те же светлячки я ловил спиной, и боль уходила, кровь разливалась по организму. Я посчитал удары сердца: оно билось очень медленно, не хотело гнать мёртвую густую кровь. Я направил искру и туда, и в кровь, чувствуя прилив бодрости.

Но вскоре светлячки исчезли и я упал. Задул холодный воздух. Сквозь силы и слёзы я открыл глаза, обнаружив, что солнце давно зашло. Я сжал камень жизни и по телу пронёсся спазм, после чего приятное тепло начало наполнять мускулы. Язык всё ещё не ворочался, но тело было всё ещё живо. Я потрогал лицо и не смог его нащупать — пальцы онемели.

Судя по всему в этом месте энергия светлой фракции очень сильна, потому моё подсознание и посоветовало путешествовать днём. Хорошо, пока всё выглядит вполне хорошо. Кроме того, что я лица своего не чувствую.

Я бы побухтел что-то про свою несчастную долю и адское пребывание в этом захолустье, но всё что я сейчас мог сказать, это у-у и ы-э. Так что я просто провалился в полусон, в котором снова наблюдал, как мимо меня бегало всякое зверьё и был готов уже напрячь последние силы, чтобы сохранить свою жизнь.

Когда же я в краткие мгновения проваливался в сон, то видел кровь на своих руках и голубой кинжал, воткнутый в мою душу через живот, выпивающий саму мою суть. Как-то лучше уж дремать, чем сны в состоянии посттравматического расстройства.

И даже тогда у меня не билось в ужасе сердце. Я не истекал потом (не было чем, но даже если бы и было). Я не бился в истерике от случившегося. Две луны на небе, одно солнце, жарко, пальмы, тёмные волки — мир как мир, как и тысячи миров, в которых я успел побывать, но ни черта конкретного не помнил про свои приключения. Приключений было много, я чем-то занимался очень долгое время, и всё это теперь воспринималось так, будто тебя только что разбудили и ты понятия не имеешь, где ты проснулся и что нужно делать. Состояние лишённого контроля — неприятно, но не смертельно.