Выжить вопреки

Разбираться что к чему я не собирался, поэтому поднял арбалет, и стараясь не сорваться на бег быстрым шагом прошел прочь из этого места. Уже на выходе, ветерок принес мне «Запомни, Михаил, если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.» А может мне показалось. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

Глава 18

— Что-то случилось? — Даша обеспокоенно заглянула мне в глаза, когда я вернулся из деревни.

— С чего ты взяла? — мне едва удавалось сохранить хоть какое-то подобие спокойствия.

— Да какой-то ты бледный, — провести девушку было непросто.

— Похоже, еще не до конца отошел после драки с тезкой, — сказал я и сделал попытку улыбнуться. Судя по реакции Даши, делать этого не следовало.

— То-то я смотрю, у тебя руки дрожат.

Я опустил глаза. Арбалет в моих руках действительно ходил ходуном.

— Может, вернемся, еще денек отдохнем в том домике?

— Нет! — видимо я ответил слишком резко, так как девушка с удивлением уставилась на меня. — Надо идти вперед, пока погода позволяет. Мне уже лучше, правда.

— Ладно, если вдруг станет плохо, сразу говори, сделаем привал. И больше так не пугай меня. В гроб и то краше кладут.

Я молча кивнул и направился на восток. Девчата пошли за мной следом.

Погода, казалось, давала нам шанс проскочить в город до зимы. Солнышко ласково грело своими лучами. Ночные температуры колебались в пределах плюсовой зоны. Как только мы покинули странное поселение, Дарина снова ожила. Она весело щебетала всю дорогу, общаясь то с лошадкой, то с котенком, то вовсе с птицами, которые весело пели свои песни в лесу. Пока мы находились в гостях у Дионисия, девочку было невозможно узнать. Она выглядела какой-то подавленной и напуганной. Мы с Дашей тогда списали это просто на психологическую травму, которую ребенок заработал за месяцы жизни с язычниками-наркоманами. Но после того, что мне довелось увидеть, я уже и не знал, что думать. И если не считать моего душевного состояния, все было просто прекрасно.

На шестой день пути, вечером, когда Дарина уже посапывала в палатке, Даша решила со мной серьезно поговорить.

— Миша, ты согласен со мной, что самое главное в нашей жизни, это доверие. Когда его нет между людьми, приходят беды, — обратилась она ко мне. На лице девушки плясали блики света, которые возникали благодаря языкам пламени нашего костра.

— Это ты к чему? — перебил ее я.

— С тобой что-то не так. Как только мы вышли из деревни Дионисия, ты поменялся. Что-то тебя гложет. Ты не хочешь этого признавать, но это так. Я понимаю, что мы не так давно знакомы, но думаю, что это нужно обсудить. Если ты не будешь мне доверять, то что будет дальше с нами. А еще я очень сильно за тебя волнуюсь. Потому что люблю, — последнее слово она произнесла уже шепотом

Раньше мы как-то не обсуждали наши отношения. Просто было немного не до того. Да и чему это, если нам вместе было хорошо. И это хорошо в любой момент могло оборваться месте с нашими жизнями.

Девушка затихла в ожидании того, что я отвечу ей. Я собрался с мыслями. И как можно тщательнее подбирая слова, произнес.

— Дашуль, я тебя тоже очень люблю. Просто, не знаю, с чего начать…

— Начни с того, что тебя беспокоит.

— Просто, мне кажется, что я схожу с ума. Или уже сошел. Не знаю, как объяснить…

— Что, голоса в голове? Такое бывает от нервного перенапряжения, — начала девушка, но я ее перебил.

— Нет, голосов, к счастью не слышно. Тут другое. Давай так. Расскажи мне, как выглядел Дионисий.

— Как обычный православный священник или кто он там… Точно, отшельник. А что?

— Нет, я о другом. Какой цвет волос, глаз, рост.

— Чуть выше тебя, черноволосый с проседью, глаза, кажется черные, но я не присматривалась. Так в чем дело?

— Да, я тоже его таким видел. Значит, галлюцинации у меня начались позже. Помнишь, я за арбалетом вернулся?

— Ну?

— Так вот, на месте деревни было лишь пепелище, да одна могилка с надписью «Никифоров Денис Павлович 1980–2027». Мой арбалет лежал возле нее. И больше ничего. Совсем ничего, — я угрюмо уставился на девушку, в ожидании диагноза, но она молчала, уставившись куда-то себе под ноги. — Думаю, из-за потери крови, что-то в голове переклинило. Так что теперь даже не знаю, что происходит наяву, а что мне кажется.

— Миша, помнишь, когда мы гостили, Дарина была какая-то сама не своя?

— Помню, конечно! Я подумал, что это последствия психологической травмы. А ты вроде как бы и не замечала.

— Еще как замечала. В первый же день я спросила ее, что с ней такое. Только она вместо ответа выдала что-то вроде «Мама, а разве мертвые могут разговаривать?». При дальнейших расспросах она просто замыкалась в себе, так что я оставила ее в покое, пока сама в себя не придет. Так что может это не ты с катушек слетел?

— Да ну, бред какой-то получается!

— А летающие демоны, язычники и бандиты — это не бред? Лучше вспомни, о чем вы с ним разговаривали?

— Да он мне все свою религию втирал. Я его почти не слушал.

— Может зря? Ты не думаешь, что само Провидение тебе что-то хотело донести?

— Да ну, не верю.