— А что насчет машины? Не фургон ли это? Ты ведь знаешь, как такие подонки любят фургоны.
— Вполне вероятно. Но рано или поздно ему придется с ним расстаться, если я не ошибаюсь насчет семьи и работы.
— Работа явно не с девяти до пяти, Алекс, поскольку он действует в середине дня.
— Видимо, так. Какой-нибудь независимый подрядчик, или у него сменный график. Возможно, сфера сервиса — ремонт и обслуживание техники. Служитель в парке. Охранник. Я бы советовал тебе еще раз проверить персонал обоих парков. Если обнаружится некто, сменивший место работы с Ист-сайда на Палисейдс, потряси его хорошенько.
Майло вытащил блокнот, черкнул в нем что-то.
— И ищи новую жертву. В других районах…
Вошла Робин, поставила на стол поднос с вазочками. Майло сложил расчерченный листок и сунул его в блокнот.
— Давайте, мальчики. Тебе, Майло, с шоколадным сиропом. Мороженое, к сожалению, осталось только ванильное.
— Нет проблем. В простоте — самая прелесть.
Глава 18
В половине десятого я проводил Майло до машины. По лестнице он спускался неторопливо, вразвалку.
— Домой? — спросил я.
— Нет, в контору. Обзвоню каждый чертов участок, может, всплывет что-нибудь. — Он открыл дверцу машины. — Спасибо за наводку, Алекс. Да, и о Уэсе Бейкере. Мы учились вместе в академии. Были самыми старыми в группе. Нет,
— И тебе не хотелось видеть в нем родственную душу.
— Какой тонкий психологический анализ! Да мне там ни в ком не хотелось видеть родственную душу. Я ходил по коридорам, стискивая челюсти так, что крошились зубы. Ежедневная зубрежка уголовного законодательства, стрельба в тире, рукопашный бой — словом, дело для настоящих мужчин. После Вьетнама мне не было там особенно трудно, но я видел себя как бы со стороны, будто это не я, а некий обманщик, которого вот-вот выведут на чистую воду и линчуют. Поэтому избегал толпы, не оставался после занятий, как делали другие, не заставлял себя хохотать над анекдотами про гомиков. До сих пор не знаю, почему я не бросил эту учебу. Наверное, придя с войны, просто не смог найти ничего лучшего. Вот вам моя исповедь, святой отец. Слушайте… — По губам его скользнула внезапная, чем-то испугавшая меня усмешка. — Значит, Бейкер. Что ж, он тоже был довольно одинок — считал себя выше всей той суеты. Заметил как-то, что я листаю Воннегута, и вбил себе в голову, будто мы можем общаться, поскольку и сам частенько брал в руки книги. Совал нос в философию, дзэн-буддизм, йогу, интересовался политикой.
— Дивная вечеринка.