Выживая — выживай!

— Речь моего брата, несомненно, мудра, и оспорить ее практически невозможно. Все мы знаем, сколь долго и успешно наша матушка, да благословит ее Господь, несла на своих плечах все бремя наших дел, отстаивая наши интересы и укрепляя наше могущество. Полагаю, что наша матушка достойна лучшей участи, чем оставаться просто графиней Тосканской и приносить спокойствие и процветание только нашим землям, тогда как прочие земли Италии разорены войнами и самоуправством баронов. Все мы, собравшиеся здесь, печемся прежде всего о спокойствии наших подданных, могуществе Тосканы и величии нашего рода. Судьба предоставляет нам великолепный шанс распространить это величие на все италийские земли и прославить в веках имя нашей матери, как объединителя этих земель. Я предлагаю вам, моя любимая и драгоценная матушка, добиваться руки и сердца вдового короля Беренгария и верю, что его благородство, вкупе с вашей мудростью и красотой, принесут счастье и подлинное могущество этим землям и прославят вовеки наш род.

Гвидо, закончив свою речь, по-прежнему нервно расхаживал вдоль стола, за которым сидела родня. Гуго задумался, очевидно, просчитывая открывшиеся варианты. Ламберт радостно смотрел на своего родного брата, не до конца понимая все им сказанное, но чувствуя за ним правоту. Ирменгарда переводила свой взгляд с Гуго на мать, пытаясь уловить их реакцию. Первой нарушила молчание Берта.

— Я благодарю автора этой идеи за мудрое, лестное и, безусловно, интересное предложение.

Неоднозначность ее слов была слишком очевидной. Гвидо поймал на себе насмешливый взгляд матери, сразу же сел за стол и потупил взор. Гуго внимательно оглядел мать и брата.

«Ну что же, предложение этой греческой прелестницы на самом деле сулит еще большие выгоды мне, чем я ранее рассчитывал. Игра становится более крупной. Я ехал сюда за Тосканой, но теперь, помимо Тосканы, к моим ногам может упасть вся Италия. До сего дня я рассматривался наследником на венец Августа только с соизволения моего слепого Людовика, которого в Италии сейчас никто не будет слушать. Но, если затея с браком моей матери осуществится, я стану преемником и со стороны другого основного кандидата на императорский венец. Все, так или иначе, замкнется на мне. Беренгарий стар и не имеет наследников, моя мать уже тоже не сможет родить. Конечно, Беренгарий еще может обрюхатить какую-нибудь конкубину, но если он не посмел это сделать при своей прежней жене-простушке, то рядом с моей матерью на это будет и вовсе глупо рассчитывать. Таким образом, наследниками Беренгария, наследниками короля и, быть может, императора, станут дети Берты, и я первый среди них. Ай да, Мароция! А ты, моя милая, конечно же, рассчитываешь на альянс с моим братцем и на Тоскану. А как же твой звероподобный муженек?»

— Пожалуй, мне тоже следует поблагодарить автора этой идеи, — сказал Гуго, — я нахожу слова моего брата мудрыми, и я ….. поддерживаю это предложение.

— С этого дня нам всем стоит горячо молить Бога о ниспослании успеха задуманному. Если Господь смилостивится над нами, неминуемо встанет вопрос об управлении тосканским графством, — произнес Гвидо.

— Думаю, что в нашей семье не будет возражений, чтобы вы, братец, получив согласие короля, вступили бы в управление землями вашего отца, да упокоит Господь его душу, — сказал Гуго, мгновенно переключившись на новый объект охоты. Ирменгарда с удивлением оглядела его, не веря ушам своим, ведь все эти дни и даже еще несколько минут назад ее братец талдычил прямо противоположное.

«В конце концов, я покамест ничего не теряю, ведь неизвестно, как поведет себя Беренгарий и согласится ли он на предлагаемый союз. Зато выигрыш, в случае успеха предприятия, может быть в стократ больше», — про себя подумал бургундец.

Все согласились со словами Гуго, а мать, обрадованная благополучному разрешению ситуации, дотоле грозящей перерасти в родственный конфликт, осыпала Гуго поцелуями, за чем ревниво наблюдали ее дети от второго брака.

— Я думаю нам надо письменно закрепить достигнутое соглашение, — произнес Гвидо, заставив, тем самым, мать оторвать свои губы от впалых щек Гуго.

— Безусловно, брат мой, безусловно. Но многое будет зависеть сейчас от исходов переговоров с Беренгарием, ведь никто не может гарантировать нам согласие фриульца.

— Союз с Тосканой и объединение земель не может не восхитить Беренгария, — сказала Берта.

— А как отреагирует на этот союз Рим? — спросил Гвидо.

Семья вновь задумалась. Ирменгарда разочарованно оглядывала родственников, ей казалось, что уже все благополучно завершилось.

— Необходимо также решить, кто от нашего имени будет вести разговоры о брачном союзе с Беренгарием. Боюсь, фриулец настороженно отнесется к любому посланцу нашего рода, будь то из Тосканы или Бургундии, — сказал Гвидо, и все согласно кивнули головой.

— Рим, по имеющейся информации, готов короновать Беренгария, но к Тоскане относится опять-таки враждебно. Как жаль, что до этих дней не дожил папа Сергий, тогда все наши мечты стали бы явью! — продолжал Гвидо, и его слова снова не встретили ничьих возражений.