Выживая — выживай!

Увы, но в многочисленной свите Сергия не было никого, кто мог бы остановить или хотя бы одернуть «святого» старца в его последнем жизненном загуле. Большинство окружающих его посчитали, что в папу вселился бес, и терпеливо ждали развязки, уже начиная приготовления к грядущим новым битвам за трон Святого Петра, а некоторые даже использовали грехи Сергия с немалой выгодой для себя. Приближенных из клира Сергий к тому же успел совратить совместным с ним участием в разврате, и скоро уже получилось так, что понтифик, открывая церковное собрание по каким-либо вопросам, мог не бояться осуждающих взглядов обращенных к нему, поскольку многие из ватиканской курии успели запятнать себя аналогичными грехопадениями. По Риму ползли темные слухи, подробности Трупного синода вновь всплыли в памяти горожан и фигура папы, в последние годы практически не критикуемая римлянами, сейчас, напротив, приобрела зловещий сатанинский облик. Среди множества сплетен, в частности, с успехом фигурировала байка о том, что однажды сам Искуситель явился к папе и в результате долгой борьбы взял верх над ним, победив не душу, но тело, а, стало быть, Риму ничего не остается, как только молиться, чтобы Сатана поскорее бы забрал себе завоеванное.

Могла бы его остановить Мароция Теофилакт, если бы была подле него? Об этом остается только гадать. 06 января 911 года после долгих и чрезвычайно тяжелых родов, во время которых ее жизнь в какой-то момент была поставлена на кон, Мароция, к удивительной для прочих спокойной радости своего мужа, родила сына, которого в честь праздника Крещения назвали Иоанном. А спустя два месяца, в начале марта, во время дневной мессы папу римского Сергия Третьего, в результате долгого периода необузданной и греховной жизни, хватил ожидаемый инсульт. Несколько дней он провел без движения, речь также покинула его. Потом сильный организм вроде начал брать свое, и его окружение, не зная толком радоваться ли им или сожалеть, решило, что всегда изворотливый по жизни папа выкарабкается и на этот раз. Сергий в середине марта уже смог начать двигать правой рукой, и, главное, вновь начал, пусть и слабо, но говорить. И первое, что услышали от него слуги, было умоляющее:

— Мароция! Позовите Мароцию!

Эпизод 10. 1664-й год с даты основания Рима, 25-й год правления базилевса Льва Мудрого (апрель 911 года от Рождества Христова)

Наступил апрель — самое благословенное время в Италии. Природа стряхнула с себя зимнее оцепенение, снова ощутив себя юной невестой, ведомой под венец горячим обольстительным солнцем. Сто долгих дней она безмятежно спала, но вот теперь, разбуженная жаркими поцелуями своего жениха, шла уверенно и гордо по хребту Апеннинских гор, разнося в каждый дом живущего здесь дивный коктейль ароматов вновь победившей жизни. Оптимизм, быть может наивный и зыбкий, без спроса заполнял душу каждого, кому в эти дни посчастливилось побывать в Риме и пройтись по его дышащим великой и святой историей улицам. По-утреннему розовые лучи все более раннего и смелого солнца первыми радостно встречали птицы, устраивая разноголосую, но удивительно стройную осанну наступающему дню. И радость от одного своего факта существования в этом несовершенном мире испытывал тот, кто послушно птичьему хору, спешил открыть ставни своего дома, впуская в пределы стен веселый солнечный свет и мгновенно пробуждающий запах сладкой выпечки, на которую со времен сотворения Рима были так горазды городские пекари. Смешно и нелепо было в такие дни оставаться дома и лишать себя удовольствия лицезреть улыбчивых горожанок, не по-зимнему крикливых и настойчивых торговцев, и возможности вновь, после долгого перерыва, расположиться за одним из вынесенных на свежий воздух столиков таверн, чтобы долго и со смаком пить волшебное тосканское или неаполитанское вино, нисколечко не заботясь о быстротекущем времени и оставляя вне своего сознания нескончаемые суетные дела.