Выживая — выживай!

Прочие монахини и их настоятельница после краткой молитвы начали покидать базилику. Сергий же и Апраксия неторопливо направились в сакристию26, что располагалась справа от алтаря храма. Это помещение, помимо исполнения функций ризницы, служило также местом для уединенных бесед мирян со своим пастырем вплоть до того момента, когда Павлу Пятому27 не пришла в голову идея о конфессионалах28. С тех пор красивые резные кабинки с двумя отделами и решетчатым окошком для общения навсегда разделили кающегося и отпускающего. А ведь когда-то, на заре христианства, член общины исповедовался публично, и вся община сообща принимала на себя его грехи! На поверку оказалось, что из всех смертных грехов тяжелее всего, причем в буквальном смысле, давалось публичное раскаяние в прелюбодействе, далеко не каждый супруг согрешившего безропотно и с евангельским смирением воспринимал факт измены своей половины. Начиная с четвертого века, сначала женщины, а затем и мужи, облеченные властью, получили для себя привилегию частной исповеди. Но хитрющий дьявол и здесь нашел возможность для смущения слабых душ. Случаи, когда после таких исповедей покаяние требовалось уже самому священнику, стали настолько частыми, что Людовик Благочестивый на одном из поместных соборов в Париже потребовал, чтобы исповеди монахинь отныне проходили при свидетелях, которые должны были держаться от священника и кающейся грешницы на незначительном расстоянии, но обязательно держа тех в поле зрения. Папа Сергий относился к числу критиков этого правила, видя в нем посягательство на тайну исповеди, а потому, прежде чем любезно предложить монахине подставку для коленопреклонения, а самому усесться на специальный для подобных процедур стул, предусмотрительно запер двери ризницы.

Апраксия рассказывала о своей жизни просто и безыскусно. Родившись в небогатой семье, основным родом деятельности которой было активное воспроизводство потомства для последующей продажи детей на невольничьих рынках Апулии и Калабрии, она осталась в доме своих родителей только по причине внезапной болезни и смерти своей матери. Не зная никакого ремесла и не имея достоинств иных, нежели тех, что при рождении даровал ей Господь, она со временем стала куртизанкой средней руки, ублажая заезжих купцов. Однажды ей повезло, кому-то из негоциантов она угодила настолько, что тот решился взять ее с собой во Флоренцию, где он намеревался изрядно погреть руки, опустошая своим товаром тугие кошельки подданных Адальберта Богатого. Однако удача изменила ему, по пути во Флоренцию его обоз был ограблен сарацинами из Гарильяно, сам удалой купец погиб, а Апраксия, претерпев надругательства, была отпущена на все четыре стороны без куска хлеба и пятака в кармане. После долгих мытарств нашлись добрые люди, которые направили ее к стенам женского монастыря. Здесь она нашла пищу, кров, успокоение души своей, но отнюдь не тела, успевшего привыкнуть к регулярному мужскому почтению.

Именно о последнем она сокрушалась более всего в исповеди своей епископу Рима и просила найти того средство, способное облегчить ее терзания, и раз и навсегда избавить от дьявольских соблазнов.

Папа слушал ее рассеянно, большая часть исповеди прошла мимо ушей его по причине своей обыденности и многословности. Сергий, прищурясь, внимательно рассматривал лицо монахини, он видел, как блестели ее глаза, он слышал, как весенним ручьем журчала ее простая речь, он вдыхал пшенично-виноградную смесь запаха ее кожи и чувствовал поднимавшуюся в душе своей необоримую похоть. Он не сразу откликнулся даже, когда Апраксия замолчала, очевидно, закончив свой монолог о своей никчемной жизни.

Опомнившись, он быстро собрался с мыслями и, не зная, чем она закончила, назидательным тоном произнес:

— Да, дочь моя, история ваша грустна и поучительна, но выше всего на свете любовь Господа нашего к чадам своим и, как более всего любит и жалеет родитель из всего потомства дитя больное и беспомощное, так и Господь, Отец наш, проявляет особое внимание к нуждам самых сирых своих чад!

— Ваше Святейшество, но будет ли какой совет с вашей стороны, чтобы обуздать соблазны посещающие меня?

— Пост, эпитимья. …., — начал было бормотать Сергий, но та его неожиданно перебила:

— Ах, нет же! Чем больше времени я провожу в молитвах, тем более мной овладевает соблазн. А во время молитв мои мысли улетают так высоко, то есть, наоборот, падают так низко, что…., — монашка запуталась в речах и замолчала, досадуя на себя.

Разозлился и папа Сергий, ибо эта простая женщина своим неумелым языком на самом деле достаточно точно описала его собственное состояние.

— Необходимо утихомирить прежде свою плоть, после чего уже ничто не будет мешать душе вашей спокойно и разумно беседовать со Спасителем.

— Но как ее утихомирить?

— Исходя из вашей истории, вам должно быть это известно более, чем мне.

— Ваше Святейшество, вы предлагаете снова согрешить?

Сергий молча усмехнулся. В его душе сейчас не было Бога.