Выживая — выживай!

Приятели Альбериха покинули Сполето этой же ночью, ибо герцог был вне себя. Всю ночь Альберих расхаживал по гостиной, выкрикивая смачные проклятия в адрес всего человечества, и, как верблюд перед долгим переходом, вливая в себя вино, кубок за кубком. Следующий день он провел в страшных и позорных похмельных мучениях, и слугам пришлось даже вызвать лекаря, чтобы тот отворил герцогу его пьяную кровь. На третий день утром в замок прибыл гонец из Равенны. Мароция от досады прикусила губу, увидев его. Любому другому она с готовностью поведала бы о своих мучениях, но только не курьеру Иоанна да Тоссиньяно. Через час после прибытия гонца, в спальню Мароции пришел Альберих. Не глядя на жену, он пробормотал:

— Вести зовут меня на север, король Беренгарий просит моей помощи. После моего прибытия мы обсудим, как нам быть дальше. Более тебя никто не тронет.

Альберих не врал. Гонец из Равенны на самом деле привез ему письмо от Беренгария. Не слишком успешный в баталиях король вновь просил помочь ему разобраться со вздорным Альбоином, маркграфом Истрии, который, нахраписто и заведомо искушая судьбу, овладел несколькими небольшими замками вокруг Пентаполиса и Равенны. Взамен Беренгарий и епископ Равенны обещали Альбериху весьма щедрое вознаграждение и настоятельно просили поторопиться. Дело в том, что одновременно с этим епископ бомбардировал Рим настойчивыми письмами, в которых он упрекал молодого папу Анастасия, что тот медлит с императорской коронацией Беренгария, вследствие чего, по мнению Иоанна, окрестные вассалы не испытывают к королю никакого почтения. Папа же отвечал им затверженным, еще совместно с Мароцией, текстом, что императором, помимо обладания кровью Каролингов, надлежит быть великому монарху и достойному воину, что Европа и без того уже имеет императором человека, покрывшего себя позором воинских поражений, имея в виду Людовика Слепого, и что кандидатура Беренгария может быть рассмотрена папой не ранее, чем тот наведет порядок в землях папского Пентаполиса. И, как бы невзначай, в довесок, папа даровал особые привилегии епископам Павии и Верчелли, давно уже фрондирующим с равеннским епископатом. На все на это Иоанну крыть было нечем и посему ему с Беренгарием спешно потребовался отважный и смелый Альберих.

Мароция на долгие дни стала полновластной хозяйкой замка. За стены крепости ее все также вежливо, но твердо не пускали, но в ее пределах она могла себя чувствовать настоящей герцогиней Сполето. Придя к выводу, что расположить к себе сердца дворни она сможет только после долгой и кропотливой обработки, она с видимым воодушевлением принялась за благоустройство своего замка. Дворня герцога, настроившаяся уже было, в отсутствие своего сеньора, на несколько дней безделья, потешно засуетилась, во всех закоулках запущенного замка закипела работа. Пришедший в эти дни с наставлениями и добрым словом отец Константин, пресвитер базилики Сан-Сальваторе, немало изумился увиденному. С его слов, до Мароции так вдохновить сполетскую чернь на трудовые подвиги удавалось только святому Исааку Сирийскому37, который однажды оставил в саду своего монастыря лопаты, а грабители, той же ночью посетившие с темными целями монастырь, вместо своего первоначального замысла принялись увлеченно возделывать грядки.