Выживая — выживай!

— Упокой, Господи, душу моей прежней госпожи, — старый слуга, искренне любивший свою хозяйку, даже всхлипнул при этом, — но вы, моя герцогиня, совершенно правы. Не раз и не два эти низкие люди посещали наш замок, но старая герцогиня, памятуя о своей чести, никогда не пускала их внутрь башни, беседуя с ними во дворе. Агельтруда даже собиралась зачем-то отправить корабль в Палестину, и если бы не гибель обоих ее сыновей, …. — и мажордом, не в силах сдержать слезы, просто махнул рукой.

Итак, этот пергамент, очевидно, был получен герцогиней незадолго до ее пострига, слишком поздно для нее, после чего обстоятельства, вставшие на пути Агельтруды, не позволили той вступиться за свою ускользающую красоту. В течение трех последующих недель Мароция продолжала изучать содержимое библиотеки Агельтруды, пока в замок не вернулся ее муж. Впрочем, ко времени его приезда, внимание Мароции было уже отвлечено от книг и старинных рукописей. В своем организме она вдруг уловила симптомы уже известные ей, и ужас пополам с брезгливостью овладели всем ее существом. Новая проблема замаячила перед ее носом.

Кастелянша, которая в памятную ночь помогала Мароции принять ванну, добросовестно знала свое дело. Едва Альберих, на пару с Кресченцием, спешился в своем замке и подивился наведенному в окрестностях двора порядку, как кастелянша поведала ему о своих подозрениях, очевидно, рассчитывая на радостную благодарность хозяина. Однако хозяин стал мрачнее тучи и, ничего не сказав верной слуге, поспешил в свои покои, чтобы хорошенько обдумать новое обстоятельство. Кресченций последовал за ним.

— Вот что, Кресченций, собери сюда скорее Марка и Максима. Вы все дадите мне клятву на распятии, что все обстоятельства беременности моей жены останутся строжайшей тайной.

Когда хочешь клятвы, требуй ее немедленно! Кресченций, конечно, повиновался своему сюзерену. Он целую неделю разыскивал шалопутных Марка и Максима, отряжая тех в Сполето. Случилось так, что на пути Кресченция оказался славный Рим, а в Риме уже известный дворец местного консула, где Кресченция, рассчитывающего на повышение в этом городе, гостеприимно встретила любезная Теодора.

Мать всего лишь ненадолго ужаснулась судьбе своей дочери. В конце концов, рассуждала она, Мароция понесла заслуженное наказание, которое впредь заставит ее считаться с интересами и могуществом ее окружения. К тому же, разве не проходила сама «никейская шлюха» через нечто подобное, прежде чем заставить обратить на себя внимание деятельного архонта и димарха42 Теофилакта? Главный же вывод, который сделала для себя Теодора из новостей, рассказанных ей Кресченцием — пришла пора действовать, Мароция надежно и надолго изолирована, время для молодого папы Анастасия начало обратный отсчет.

Эпизод 15. 1667-й год с даты основания Рима, 1-й год правления базилевса Константина Багрянородного (913 год от Рождества Христова)

Наметив себе жертву, наиболее слабую и легкомысленную среди большого и смертоносного стада свирепых буйволов, опытная львица никогда не спешит с началом своей охоты. Ни сводящий от голода живот, ни ужасающий зной, ни мерзкая мошкара не заставят ее ускорить момент начала своей атаки, все должно быть выверено и просчитано до секунды, иначе, как минимум, придется оставить свой прайд без ужина, а, как максимум, самой подвергнуться риску быть затоптанной копытами своих вкусных и одновременно грозных и беспощадных врагов. Львица терпеливо лежит в саванной заросли, не сводя глаз с намеченной жертвы, фиксируя и анализируя все ее движения и движения ее соседей, и ждет, ждет, ждет. Хищница знает, рано или поздно шанс для смертельной схватки представится.

Такой же тактики в отношении несчастного папы Анастасия придерживалась и Теодора Теофилакт. Она не пропускала ни одной новости, поступающей в Рим, благо к ее услугам была создана целая шпионская сеть, прислушивающаяся ко всему, о чем говорят на городских улицах мастера школ, торговцы, пилигримы и просто бродяги. Ее соглядатаи шастали по всем рынкам и площадям города, присутствовали в толпе на каждодневных религиозных шествиях и молебнах. Теодора по крупицам накапливала силы своих сторонников в Сенате Рима и Синоде Церкви, через вторые-третьи руки лоббируя выдвижения угодных ей кандидатов. Робкий и лишенный поддержки и совета Анастасий понемногу уступал ее напору, сдавал постепенно свои позиции и Теофилакт, предпочитая лишний раз не ссориться со своей амбициозной супругой и успокаивая себя тем, что его личной карьере ничто не угрожает. Влияние Теодоры росло, но сама она по-прежнему выжидала, день за днем, неделя за неделей.