Выживая — выживай!

Стена башни, к счастью для Мароции, граничила не с городом, а с густым лесом, ковром сползавшим с холма Монтелукко, так что беглянке мог помешать только какой-нибудь уж совсем фатальный случай. Едва ступив на землю, она услышала легкое перетаптывание коней, прятавшихся в кустах, неподалеку от нее. Из темноты к ней начала приближаться фигура и рука Мароции машинально легла на костяную рукоять кинжала. Однако, к ее облегчению, она услышала знакомый торопливый шепот.

— Милая герцогиня, благородная герцогиня, все замечательно, да-да замечательно. Мы ждем вас, лошади ждут вас, — шептал Валерий, не пожелав, однако, уточнить, кто это «мы».

За изгородью кустов, на одной из лошадей действительно восседал еще один человек. Блеснувшее на его боку длинное лезвие меча выдавало в нем человека благородных кровей. Лицо его было замотано шарфом, но он почтительно наклонил голову перед Мароцией. Та, быстро поклонившись ему в ответ, приняла помощь Валерия в усаживании своей персоны на коня, после чего все трое неспешной рысью двинулись прочь от замка, постепенно набирая скорость.

Всадники скакали молча. Мароция с любопытством бросала взгляды на спутника Валерия и терялась в догадках относительно его персоны. Тем временем Сполето осталось позади, и путников встретил своей прохладой высокий лес, мгновенно спрятавший беглецов от наблюдательного ока Луны. На развилке дорог спутник Валерия взял вправо и другие последовали за ним.

— Стойте, прошу вас! Разве мы едем не в Рим? — крикнула Мароция и чувство тревоги широкой волной ворвалось в ее душу. Спутник Валерия, к неудовольствию своего коня, резко натянул поводья, остановились и все остальные.

— Мессер, настало время открыть себя. Мы теперь в безопасности, а герцогиня Мароция тревожится за свою судьбу и ее можно понять.

Всадник соскочил со своего коня и подошел к Мароции, остававшейся верхом. Далее произошло неожиданное. Рыцарь приблизился вплотную и прильнул губами к ее сандалии.

— Ого! Я не знала, что у меня есть такие пылкие и романтичные поклонники! — воскликнула Мароция.

— Мессер, мессер, — забормотал Валерий, — Ваше положение, ваш титул не позволяют….

— Все мои титулы меркнут рядом с ней. Она достойна любви богов! Я славлю Господа за одну только возможность видеть ее, — незнакомец произнес свои первые слова за вечер и открыл свое лицо.

— Его милость, висконт Гвидо Тосканский, сын графа Адальберта Богатого к вашим услугам, синьора Мароция! — представил своего настоящего господина Валерий.

— Гвидо! Тоскана! Hosanna in excelsis64! Я спасена, я на свободе, — прошептала Мароция. Она попробовала спешиться, но Гвидо удержал ее, коснувшись ее руки.

— Очаровательная, божественная Мароция, не время сейчас для бесед и церемоний. Мои действия не будут иметь ровным счетом никакой цены и никакой пользы, если к рассвету мы не достигнем границ Тосканы. Только там мы сможем, наконец, вздохнуть спокойно.

— Вы мой спаситель, мессер Гвидо. Если бы вы только знали, как я благодарна вам!

— Я буду считать себя самым счастливым человеком в подлунном мире, если вы пообещаете и впредь именовать меня именно так. Своим спасителем.

— Клянусь, мой спаситель! Да будет вам порукой в этом слово мое до скончания моих дней!

— Благодарю, безмерно благодарю вас, мой ангел! Святый Боже, мне нечего больше желать. Ну а теперь, сиятельная герцогиня, пришпорим коней. Нам предстоит бессонная ночь!

Эпизод 18. 1668-й год с даты основания Рима, 1-й год правления базилевса Константина Багрянородного (апрель 914 года от Рождества Христова)

Массивные дубовые двери с грубо вырезанными на них коронованными тосканскими львами почти полностью заглушили звонкий голос стоявшего по другую сторону дверей мажордома, объявлявшего своим господам о приезде благородной гостьи. Ответа Мароция и вовсе не услышала, но скрип тягуче открывавшихся дверей без всяких слов давал понять, что хозяева замка милостиво ждут ее. За дверьми открылась длиннющая зала, размеры которой, в том числе высота теряющихся в темноте потолков, поражали воображение. Факелы, густо натыканные вдоль стен, как и в любом тогдашнем замке, малоуспешно противодействовали сумраку наступающего вечера. Мароция глядела прямо вперед и только по шелесту платьев, раздававшегося по обе стороны от нее, догадывалась, что многочисленные слуги тосканского дома склоняются сейчас перед ней и ее спутником в почтительном поклоне.