Выживание (СИ)

Ответ был искренним и от чистого сердца. Действительно, верхом идиотизма в такой ситуации было бы обвинять оборотня в злом умысле или желании навредить. Неужели несколько дней взаперти хуже, чем возможность стать убийцей кого-то из своих друзей? Даже не просто людей, а тех, кого любишь. Нет, цена невелика.

Другое дело, что все равно оставалось опасение о моей дальнейшей судьбе. Вдруг, узнав про такую не слишком приятную особенность моего вида, посвященные не захотят больше иметь общих дел? Нет, жизни вряд ли что-то угрожает, а вот мне, как члену племени…

Заложив руки за голову, я улеглась поудобнее, разглядывая потолок пещеры и с улыбкой вспоминая Марка. Да, как только окажусь на свободе, с ним надо переговорить, ведь если он хотя бы в половину такой же мнительный, как я, то наверняка уже попрощался с самой возможностью жизни с другими свободными. А я не хочу, чтобы он ушел.

318 – 326 сутки (32 августа – 5 сентября 1 года). Пещера — река в пещере

Из клетки меня выпустили только через сутки, к обеду. К этому времени появилась какая-никакая, но надежда, что до следующего экстремального события приступы жора закончились, поскольку после того, как я пришла в себя, ни разу не повторялись.

— Вот только одного я так и не поняла, — обратилась ко мне Надя. — Почему вы с Россом скрывали, что у вас такие хорошие отношения?

Я недоуменно пожала плечами. Зачем хранить в тайне то, что очевидно? Да, после эпидемии мы стали друзьями. Или за попытку утаить посчитали то, что зеленокожий по-прежнему продолжает общаться в своей не слишком приятной хищно-ехидной манере?

— Мы не скрывали.

— Просто я не понимаю, почему ты рассказала о жоре ему, а не кому-то еще. Не думала, что ты настолько нам не доверяешь.

— Если бы не доверяла, никому бы не рассказала, — не согласился с терапевтом Илья. — Хотя я, честно говоря, тоже не слишком понял твой выбор, — добавил химик. — Но лучше уж Россу, чем вообще никому.

В ответ на мой вопросительный взгляд зеленокожий улыбнулся и, как ни в чем не бывало, облизал измазанные в рыбьем жире пальцы. Выходит, он солгал остальным, не сообщив, от кого узнал об неприятной особенности моего вида. Почему? Недолгие раздумья подсказали сразу две причины. Первое — не факт, что кто-то из посвященных не посчитал бы действия Марка предательством, а второе — мне действительно следовало все рассказать самой, а не надеяться на авось. Ошибка, которая чуть не стала роковой. Уже не однажды Росс помогает мне избежать неприятностей. Но винить себя сейчас, задним числом, — напрасная трата времени. Лучше просто учесть на будущее и попытаться больше не допускать таких просчетов.

— Так уж получилось, — прервала я негромкий спор о причинах моего доверия к зеленокожему и настороженно обнюхала беловатый гриб. С ним вроде все в порядке, но откуда-то тянет легким ароматом тухлятины. — А что у нас испортилось?

— Ничего, — сказал Маркус, задумчиво покосившись на просиявшего агронома.

— Вот, я ведь говорила, что воняет! — воскликнула она. — А вы все утверждали, что мне это чудится. Надо обыскать плот!

— Ну если вам надо, то сами и обыскивайте, — безо всякого желания принимать участие в затевающимся мероприятии, заявил рыжий физик.

Разговор прервал низкий гул, идущий откуда-то снизу и вызвавший приступ страха и, одновременно, как будто по команде, заплакали дети.

— Опять, — поежился Илья.

Тихо звякнули сложенные в углу пробирки, в миске всколыхнулась вода, а с потолка в реку свалилась пара небольших камнегрызов. Землетрясение было не сильное, и, ко всеобщему облегчению, обошлось без разрушений, но впечатление оно на меня произвело.

— В первые два дня такое часто было, а вот в последние сутки успокоилось, но, как выяснилось, ненадолго, — пояснила Юля. — Каждый раз так и кажется, что сейчас потолок рухнет.

— Но пока сверху ничего страшнее камнегрызов не падало, — добавил Маркус. — Что уже странно. Похоже, материал из которого состоят эти горы, крепче и более упругий, чем кажется.

Посвященные быстро перевели разговор на другую тему. Никому не хотелось констатировать очевидный факт, что мы ничего не можем противопоставить этой угрозе.

— Мне еще кое с кем поговорить надо, — закончив обед, я поднялась и направилась на берег. — Когда вернусь — могу присоединиться к поискам тухлятины.

В глубине души я надеялась, что к тому времени все разрешится без моего участия.

Оборотня удалось найти быстро: он остановился на максимальном возможном в пещере расстоянии от нашего плота.

— Марк, я тебя люблю! — воспользовавшись тем, что мужчина сидит, я обняла его за шею и чмокнула в щеку.

Мужчина вздрогнул и отстранился, глядя на меня так, словно его собираются изнасиловать, и я поспешила развеять опасения.

— Не в этом плане, а как друга. Я когда-то твой разговор с Детом подслушала, — рубить с плеча, так уж все баррикады. — Так вот, меня в сексуальном плане тоже больше тролли привлекают.

Оборотень недоверчиво посмотрел на меня, а потом облегченно рассмеялся.