Выживания не гарантирую

То, что с ним – с ними со всеми – сделали на родине в тридцать восьмом, потом в тридцать десятом, сороковом, – все это постепенно представало в новом свете. Просто на смену зарвавшимся в своей самостоятельности рыцарским орденам приходила регулярная императорская армия, на смену благородным монахам-рыцарям – солдаты срочной или бессрочной службы… И всё! Если уж быть диалектиком, то до конца. То есть – признавать власть этих смешных законов и над собой тоже…

Повсеместно – и во всех землях, и во всех отраслях – на первый план выходили маленькие люди и говорили: это моё. И это моё. Потому что нас много…

Лишь Германия попыталась возразить этому императиву – и на нее бросились все скопом, искренне забыв о собственной исконной вражде. Императоры маленьких людей почувствовали настоящего врага. Сколько немцы еще продержатся? Полгода, год? Вряд ли…

Если не произойдет чуда, на которое намекал Дятел… Так непочтительно – Дятлом – Волков обозначал своего информатора в «Факеле». Стучи, мой друг, стучи. Всё в жизни мелочи… какие сволочи…

Он вспомнил, как писали стихи в стенгазету: «С Новым 1937 годом!» Шумно, весело. Дешифровальщик Дальский, знавший сорок с чем-то языков и сочинявший поэму о старике, который одновременно был аистом, на всех этих сорока языках… и из того же отдела Берта Геннадиевна, певшая под гитару о городах над небом и о реках, взбегающих к снежным вершинам гор, где живут белые тигры. Приходил начальник, Глеб Иванович, подпевал.

Почему-то казалось, что теперь всё будет только хорошо и с каждым годом лучше, лучше и лучше.

И вот надо же – куда занесло…

Он увидел, что в бутылке остается еще треть. Улыбнулся этой трети.

Точно так же встречали четырнадцатый год. Отец достраивал в Сибири свой очередной мост и приехал только на неделю. От него пахло крепким табаком и дегтем – им он смазывал воспалившиеся десны. Елку украшали в зале, зал заперли на ключ, и дети – Алексей, Александр, Алина – подглядывали в щелку… Прошлым летом семья ездила отдыхать в Италию – в Рим, Неаполь, Венецию – а на это лето отец предложил отправиться в Германию, в гости к новому другу, тоже инженеру-мостостроителю…

Все могло быть только хорошо – и с каждым годом лучше, и лучше, и лучше.

…Маменьку и Алину забрала испанка. Алексей ушел с добровольцами, и никаких известий от него больше не было. Отца взяли в заложники и расстреляли в двадцатом. И наконец последний из Волковых, беспризорник Саша, попал в двадцать втором в полтавскую колонию к Макаренко и там был распознансамим Глебом Ивановичем.

В шестнадцать лет он стал сотрудником Спецотдела. На тот момент – самым молодым.

Война, революция, переворот, гражданская война – все открылось для него с новой, неожиданной стороны…

Женева, 13 февраля 1945. 22 часа

Только когда рука Алима перестала вздрагивать, Штурмфогель отпустил ее и встал. В комнате горела лишь настольная лампа, развернутая к стене. Пятно света напоминало маленькую ослепительную арку.

Вот и всё, подумал он. Вот и всё…

То, что лежало на кровати, еще вчера было двумя людьми: задиристым подростком и жовиальным, радостным, пузырящимся мужчиной. Теперь осталось… он даже не мог подобрать слов. Коряга. Через несколько дней исчезнут последние человеческие черты.

Там, внизу, останется не приходящий в сознание Алим – и тихий, заторможенный, туповатый Полхвоста. Отныне и навсегда – просто Михаэль Эрб. Помнящий где-то в глубине – невыносимой, недоступной сознанию – о Верхе, – и потому на всю жизнь несчастный.

Антон ждал под дверью.

– Они отплыли.

– Вдвоем или втроем?

– Втроем.

– Отлично. Как давно?

– Так… семнадцать минут назад. Топмачтовый фонарь еще ясно виден. Мотор не заводят, идут под парусом.

– Что в доме?

– Горит свет.

– Начинаем.

…Сегодняшний день для Натана Коэна по прозвищу Рекс выдался потрясающе удачным. И если поначалу у него еще были какие-то сомнения по поводу Никиты и Джо, то потом они начисто исчезли.

Во-первых, так нельзя сыграть – Рекс был в этом убежден. Во-вторых, история, рассказанная Никитой, получила вдруг подтверждение, да какое!..

Джо Холгерсон, бывший когда-то подданным шведского короля, еще до начала войны занимался промышленным шпионажем в пользу крупных европейских концернов. С началом войны его таланты затребовало государство, и Джо стал без разбору отсылать всю информацию, проходящую через его руки, генералу Доновану. С течением времени его активизировали: он получал задания на поиск тех или иных данных. В конце концов, проанализировав сами эти задания, он вычислил детали программы, на которую работал. Так умный химик по реестрам железнодорожных перевозок способен вычислить формулу и технологию производства секретной взрывчатки… И теперь в нескольких папках, хранившихся в тайнике на его яхте, содержалось подробное описание двух видов сверхоружия, причем одно из них можно было клепать буквально в любой деревенской кузнице…